— Чего? — спросила испуганная Марика.
— Это была команда — равнять строй! — Диана подошла к тазику для умывания, поставленному слугой на тумбочку у входа. — Ту-ту-ту-ту! — пропела она и фыркнула, окуная в тазик лицо… — Бр-р!..
— Закрой окно! Холодно! — попросила Марика, кутаясь в одеяло.
— Да ну, на улице как раз теплее! — не согласилась Диана. — Это ты от лежания вся замёрзла, вставай!
— Когда же нам разрешат привести сюда своих слуг? — надула губки Марика. — Этот Титус — такой надутый дурак!
— Кто? — переспросила Диана, не совсем понимая, о ком говорит эта белобрысая с косой.
Достать из седельных сумок полотенце она забыла, пришлось вытирать лицо рукавом рубашки.
— Титус! Так зовут слугу, что вчера принёс этот таз! — пояснила Марика и села в постели.
Диана озабоченно сдвинула брови.
Борн говорил как-то, что дурацкое «ус» добавляют к именам магистры да черти с бесами. Магистров к этому вынуждает бескрайняя глупость, бесов крайнее себялюбие.
Но ведь магистр слугой быть не может, значит, и Титус — бес?
— Вот же дрянь какая! — выдохнула она и вытащила из сумы платье.
— Вот я и говорю! — поддакнула Марика. — Это где такое видано, чтобы приличная девушка обходилось без служанки? Я сказала вчера, что воду не понесу, так они прислали этого дурака! А одевать меня кто будет? Тоже Титус?
Диана фыркнула, сбросила рубаху, штаны и влезла в платье.
Зибигус её вчера предупредил, что отправит домой, если она явится на занятия в штанах и рубахе.
А домой отправляться было ещё рановато. Впереди её ждала битва с преподавателями-чертями. Так они решили вчера на совете.
Чтобы не вылететь из академии в первый же день, приходилось маскироваться, и Диана, сопя от усердия, стала затягивать на груди непослушную шнуровку.
— А если бы на спине? — спросила Марика, копаясь в своих вещах и выбирая платье попроще.
— Попросила бы Хела! — отрезала Диана.
— Это того симпатичного парня, что сидел рядом с тобой? А кто он?
— Да какая тебе разница?!
Диана кое-как зашнуровала платье и натянула сапоги.
— Ты криво зашнуровала! И платье не носят с дорожными сапогами! — взвыла Марика, оскорблённая уже самим её видом — шнуровка наперекосяк и грязные сапожищи.
— Ничего не знаю! — отрезала Диана. — Зибигус велел платье — так я надела его! А другой обуви у меня нету!
Она опоясалась мечом и, не дожидаясь копушу-Марику, потопала в столовую.
Чтобы поесть, ей пришлось идти через сад во второй дворец, который отдали под учебный корпус.
К нему вела вымощенная камнем дорожка. Она огибала фонтан — ручеёк, стекающий с высоты в мощную каменную чашу, здоровенную в обхвате — коней можно было поить, а в высоту достигавшую Диане до талии.
Она с удовольствием напилась из фонтана, посетила ближайший куст шелковицы, и в животе у неё заскребло от голода. Где же тут столовая? Куда идти?
Диана оглянулась и с облегчением заметила, что по дорожке идут, переговариваясь, Хел и ражий.
Девушка помахала им рукой:
— Эй, сюда!
— Доброго утра, госпожа! — куртуазно поклонился ражий Хьюго. — Вот он и умылся, и причесался, и чистую рубаху надел — как на похороны. — А платье тебе идёт! Особенно так оригинально зашнурованное!
Диана поморщилась и дёрнула головой.
Когда она подбирала платье, чтобы присесть половчее за кустиком, шнуровка совершенно перекосилась, и теперь сквозь неё было видно левую грудь. Вполне себе крепкую, но пока не загорелую. Правда, хозяйка груди этого телесного самоуправства в упор не замечала — не было у неё привычки носить платья.
Хел сдержанно фыркнул. Он тоже переоделся, а цепь на шее прямо-таки сияла, начищенная мелом.
Диана упёрлась подбородком в грудь и уставилась на шнуровку, не понимая, что в ней не так.
— Да ну её! — буркнула она. — А где тут кухня?
— Наверное, с левого входа, — предположил Хел. Он посмотрел ещё раз на шнуровку: — Давай-ка я затяну нормально?
Диана засопела, как кабан-секач, согнанный с лёжки, но Хел и не собирался её уговаривать.
Он ловко прижал девушку попой к каменной чаше и, удерживая её бёдра своими, взялся за завязки.
Пока Хьюго деликатно любовался фонтаном, светловолосый развязал узел, ослабил шнуровку и затянул по новой.
Озадаченная таким решительным натиском, Диана сначала грозно сопела и пыталась оттолкнуть парня, потом, не сумев вырваться, затихла, прислушиваясь к незнакомым ощущениям.
Хел бесцеремонно огладил платье у неё на груди, достал из кармана гребень и провёл по волосам.
Волосы спутались за ночь, и девушке было больно, когда парень торопливо расчёсывал непослушные пряди, но всё равно почему-то приятно и жарко.