Я навостряюсь при упоминании имени противоречивого японского генерала.
Японцы провожают нас к автомобилю Toyota High Mobility Vehicle. Похоже на «Хаммер» с тонкими бортами.
Йокота служит как ВВС США, так и японской армии. Наши сопровождающие вывозят нас с базы и спешат в лагерь Татикава. Татикава, некогда бывший американской базой, была возвращена японцам.
Токио — крупнейший город мира. И Йокота, и Татикава находятся в западной части Токио, но они словно бы находятся в разных городах. Каждый из них находится в 30 милях от центра, что составляет почти час езды при самых благоприятных условиях.
Воздух комфортный, двадцать градусов по Цельсию. Уже предчувствую, что вечера будут прохладными. Мы едем молча, и мой взгляд устремляется в бесконечные просторы токийских пригородов. Бескрайние ряды домов в густонаселённых районах.
Я провёл в этой стране немного времени. Достаточно, чтобы сотрудничать с японским спецназом и основать снайперскую школу.
Наслаждались бурными запоями с японскими солдатами, для которых умение хорошо пить — признак мужчины, воина. В любой армии так, но японцы привносят в это занятие немного нюансов.
Именно этот нюанс заставляет меня любить японских солдат.
В то время как другие солдаты во время своих пьянок устраивают шумные посиделки, японцам выпивка часто приносит чувство юмора, чуткость и сентиментальность. В самурайской традиции жизнь и смерть неразделимы. Каждый мужчина, решивший стать солдатом, рассчитывает умереть как солдат. Он надеется на достойную смерть.
Капитан и сержант везут нас в небольшой офицерский
Здание общежития. Одноэтажное, с четырьмя большими комнатами, каждая из которых рассчитана на двух человек. Нам со Штайном досталась по одной спальне.
«Мы подождём снаружи», — говорит капитан. «Будьте готовы в тринадцать ноль-ноль. Мы отведём вас к генералу Конго».
Мужчины оставляют нас одних. Я иду к двум другим спальням и заглядываю внутрь. Мы единственные жильцы в здании.
Штейн скрестила руки на груди. «Это только мне кажется, или это место похоже на тюрьму?»
Я улыбаюсь. «Нет, я чувствую то же самое. Мы прилетели на бомбардировщике, минуя иммиграционный и паспортный контроль. Не могу винить японцев за то, что они хотели следить за нами».
Словно зверь в клетке, Штейн расхаживает по полу. Она заглядывает в каждую комнату, открывает и закрывает двери. Выдвигает ящики и дверцы шкафов, захлопывает их. Я представляю, как из её ушей валит пар.
«Есть процедуры для нашей регистрации», — говорит Штейн. «Военные могут сделать это прямо на базе. У нас забронирован отель в центре Токио. Нам нужна свобода передвижения».
«Генерал Конго — ваш коллега?» — спрашиваю я.
Стайн кладёт сумку на кровать, выходит вместе со мной в коридор и прислоняется спиной к стене.
«Да, он такой», — говорит она. «Но я его плохо знаю. А вы?»
«Я работал с Конго. Провёл здесь полгода несколько лет назад, организовал для него школу снайперов для Сил специального назначения и Сил быстрого реагирования. Все бойцы Сил специальных операций и Сил быстрого реагирования говорят по-английски. Они обязаны владеть двумя языками. Он рассказал мне много историй за сакэ».
«Хотите поделиться?»
У Штейна плохое настроение. Это не просьба.
Я пожимаю плечами. «Он крутой парень. Один из самых богатых людей в Японии.
Его отец был промышленником на острове Кюсю.
Семья владеет Kongo Motors, одним из крупнейших производителей автомобилей в мире».
«Армия — не высокооплачиваемая профессия».
«Конго не нужны деньги», — говорю я ей.
«Так почему же он выбрал армию своей карьерой?»
«Не армия. У Японии есть Силы самообороны».
«Как скажешь», — раздраженно говорит Штейн. «Расскажи мне об этом человеке, Брид».
«СДС имела репутацию слабаков с самого своего создания в пятидесятых. Мы подтолкнули японцев написать пацифистскую конституцию и воспитали население в духе пацифизма. Это было несложно после бомбардировок их городов и двух атомных бомб.
В результате СДС стали больше использоваться для ликвидации последствий стихийных бедствий, чем для боевых действий».
«Конго не слабак».
«Нет. Он один из тех детей, которые были занудами и интеллектуалами. Родители баловали его. В школе над ним издевались, но он давал отпор. Мы все знаем историю о хулигане, которого избил зануда. Это был не Конго. Они избили его до полусмерти. Постоянно».
«Это, — говорит Штейн, — неизбежно приведет к воспитанию психологически нездорового ребенка».
«Зависит от реакции ребёнка. Конго ходил в додзё, изучал боевые искусства, занимался бодибилдингом. Он освоил кендо и карате, превратил себя в того, кого считал идеальным воином».