Я отвожу взгляд и стискиваю зубы.
Раунд второй.
Капитан и двое якудза нападают на меня ещё пятнадцать минут. На этот раз здоровяк использует меня для тренировки по поднятию тяжестей. Он поднимает меня с пола и швыряет по комнате, бросая на камни в самых разных положениях. Он изобретателен. Я стараюсь контролировать падения, чтобы ничего не сломать.
«Это моя судьба», — говорит Конго. «Землетрясение подняло эту бомбу со дна залива. Последовавшее цунами выбросило её к моим ногам. Я — даймё Араши. Невежественные рыбаки показали мне это, и я знал, что делать».
Якудза с хрипом поднимает меня. Подбрасывает в воздух, словно силач, бросающий бревно на Горских играх. Я переворачиваюсь в полёте и тяжело падаю на бок. Боль такая сильная, что я почти теряю сознание.
«Хватит», — нетерпение Конго спасает меня. «Брид, мы попробуем что-нибудь другое. Ты расскажешь мне то, что я хочу знать, или Такигава Рин будет страдать так, как ты ещё не видел страданий других».
Где Штейн?
«Иди к черту».
Сержант бьёт Рин по лицу. От силы удара она падает на пол. Кровь стучит в ушах.
Конго выкрикивает команды капитану и сержанту. Капитан бросает сержанту свой комплект стяжек. Сержант ловит их и достаёт из кармана ещё один. Он тащит Рин на эшафот. Стяжками он привязывает её запястья к нижней балке – трубе диаметром десять сантиметров. Балка прикреплена к вертикальной стойке с обеих сторон. Она стоит на коленях, широко расставив руки.
«Не трать свою храбрость на боль Такигавы Рин, Брид. Где Штейн?»
«Не говори ему ничего, Брид», — говорит Рин.
Конго фыркает. Поворачивается к Ямасите и говорит что-то по-японски.
Ямасита рычит на якудзу. Один из мужчин берёт катану и выхватывает её из ножен. Ножны похожи на ножны Нико. Отшлифованное, нелакированное дерево. Светлого цвета, три фута длиной. Якудза передаёт ножны сержанту.
Сержант убирает пистолет в кобуру и встает позади Рина.
Обращается к Генералу за руководством.
Генерал отдаёт распоряжения на гортанном японском. Сержант орудует ножнами, словно тростью, и со всей силы ударяет Рин по спине, прижимая её к балке. От удара у неё перехватывает дыхание.
«Где Штейн?» — лицо Конго бесстрастно. «Никому из нас это не нравится, Брид. Мне нужна военная разведка, и ты её предоставишь».
Как только я дам Конго то, что он хочет, он убьет нас.
Сержант методично избивает Рина ножнами.
Каждый удар приходится ей на спину или плечи. Она стонет,
съеживаясь на эшафоте. Конго подходит к ней, наклоняет лицо к её лицу.
«Ты знаешь, где Штейн?» — спрашивает Конго. «Что она знает? Что она делает?»
Рин отворачивается от Конго.
Удары звучат так, будто сержант выбивает ковер.
Каждый раз, когда ножны приземляются на спину Рин, её рубашка развевается, хлеща по коже. По мере того, как избиение продолжается, ткань становится влажной от крови. Удары повредили кожу на спине.
Рин висит на запястьях. Её бьют, прижимая к полу. Рубашка промокла. Удары звучат влажно. С каждым ударом летят капли. Дерево ножен темнеет и становится скользким.
«Не будь идиотом, Брид. Она уже никогда не будет прежней.
Где Штейн?
Я вскакиваю на ноги. Бросаюсь на сержанта. Что-то тяжёлое ударяет меня по голове. Мгновение боли, а затем темнота.
Когда я прихожу в себя, моё лицо лежит на мокром полу. Я смотрю на пару армейских ботинок. Резкий голос лаёт по-японски. Это Конго. Меня переворачивают. Капитан смотрит на меня сверху вниз, держа пистолет в правой руке. Должно быть, он ударил меня стволом.
Кровь заливает мне глаза. Двое якудза хватают меня за руки и рывком усаживают. Здоровяку приходится держать меня за воротник, чтобы я не упал.
«Тебе повезло, Брид», — Конго упирает кулаки в бока.
«Мы думали, ты умер».
Рин неподвижна. Интересно, потеряла ли она сознание? Я смотрю на генерала Конго, заставляю себя сфокусировать взгляд. Головная боль, затуманенное зрение – все признаки сотрясения мозга.
«Я убью тебя», — говорю я ему.
«У меня больше нет на это времени», — говорит Конго. Он поворачивается к Ямасите, и между ними завязывается острая перепалка.
Разговор. Когда они приходят к согласию, становится ясно, что мы переходим к более варварской фазе.
Оябун подаёт сигнал якудза, чьи ножны используются как трость. Мужчина стоит в стороне, держа обнажённую катану.