Сколько прошло времени, с тех пор, как он проснулся, Элайджа не знал, да и не хотел знать. Тишина не давила на плечи, а вот вопрос во взгляде сидевшей напротив Камиллы — да.
«Кто такой Никлаус?» — спросила она, стоило Элайдже открыть глаза.
Тогда он не ответил, только подошёл к окну. Холод помог успокоиться и вырваться из плена сновидений.
Чай закончился, и Камилла поднялась со скрипнувшего стула.
— Завтра уберу.
Элайджа кивнул. Закутавшись в халат, она уже повернулась в сторону кухни, когда он произнёс первые за этот день слова:
— Никлаус — мой брат.
Камилла тут же вернулась обратно, села на стул. Элайджа медлил, он не привык открываться кому-то. Куда привычнее было держать всё в себе: боль и счастье, страх и радость. Никлаус быстро отучил свою семью от выказывания симпатии кому-либо. Всё, что приносило радость не ему, брат с завидным упрямством уничтожал, и любую искру, любое тепло нужно беречь — за тысячу лет Элайджа привык к этому.
Он сам не заметил, как рассказал Камилле практически всё, утаив только мелкие детали вроде когтей, клыков, бессмертия и привычки пить кровь каждый день. Зачем простому человеку знать, что в мире обитают чудовища вроде него или Никлауса? Про чужие прикосновения и боль он тоже рассказал.
Повествование вышло сбивчивым и совсем не плавным. Элайджа несколько раз останавливался. Смотреть на Камиллу было выше его сил, гораздо проще оказалось перевести взгляд на скатерть.
С момента, как он закончил, минуты потекли мучительно медленно. Отец бы назвал такое поведение слабостью и уж точно пришёл бы в ярость.
Элайджа помнил, что Камилла рассказывала о своей работе, и он не собирался втягивать её в свои проблемы. Однако когда собеседница накрыла его ладонь своей, Элайджа неожиданно встрепенулся и наконец-то решился встретиться с ней взглядом.
— Мне жаль, что тебе пришлось пережить всё это. Такая жестокость непростительна. — Горькая улыбка коснулась губ, хотелось многое сказать, но он молчал. — Я позвоню на работу и возьму ещё один выходной.
Её предложение удивило, никто и никогда не делал чего-то ради него. Разве что Ребекка иногда, хотя Элайджа и тогда не был уверен в искренности сестрицы.
— Если ради меня, то не нужно.
— Я просто хочу помочь.
— Ками… — ему хотелось сказать, что помощь не нужна, что он справится сам, как в прежние времена. Но его снова прервали.
— Элайджа, прошу, не упрямься. Большинство людей пытаются отрицать произошедшее, думая, что так будет проще забыть. Я почти уверена в том, что ты не обращался ни в больницу, ни в полицию. — На это ему осталось только кивнуть, правда, не совсем по той причине, по которой подумала Камилла. — Вот видишь. Позволь мне помочь. Твои сны… они никуда не уйдут просто так.
— Хорошо. — Поймав её ладони, Элайджа накрыл их своими. Он мог бы отказаться. Ничего не стоило просто взять и внушить Камилле, чтобы она забыла обо всём. Об их встрече, о том времени, что они провели вместе, об этом разговоре… Но Элайджа не стал.
— Отлично. — Улыбнувшись, Камилла поднялась. — Тогда утром я позвоню на работу, и мы подумаем, чем займёмся днём.
— Тебе надо поспать. Нам обоим это нужно.
Он выпустил её ладони из своих. Молча кивнув, Камилла направилась в свою комнату. Проводив её взглядом, Элайджа вернулся на диван. Возможно, сейчас он поступил немного эгоистично, но ему действительно хотелось тепла и заботы, которых в его жизни было ничтожно мало.
Закутавшись в одеяло, Элайджа снова попытался уснуть.
В этом мире хватает жестокости, но в нём есть место и добру.
Новые знакомства
Довольно часто люди, которые находятся рядом с нами, остаются в звании простых знакомых. Но иногда появляются те, кому удаётся стать кем-то большим.
Элайджа и не заметил, как из девушки, с которой он по утрам пил кофе в небольшой забегаловке, Камилла превратилась для него в друга. Они виделись каждый день, и эти встречи со временем стали напоминать своеобразный ритуал: утром — встреча в кофейне, а вечером, как только Камилла заканчивала работать, они гуляли по городу, и их путь неизменно заканчивался возле её квартиры.
Вот и сегодня, проводив Камиллу на работу, Элайджа вернулся в свой гостиничный номер, первым делом планируя внести несколько записей в ежедневник, ведь с момента отъезда из Нового Орлеана в нём не появилось ни строчки. Он достал из шкафа сумку, однако то, что лежало в ней, прямо под дневником, заставило Элайджу напрячься.