– Не говори так! – Тиффани поставила свой фужер на стол, прежде чем встать на колени у его ног. Положив обе ладони на его бедра, она сжала их. –Если твоя невеста бросила тебя, она дура. Я знаю тебя, всего несколько минут, но даже я вижу, что ты хороший человек. Если она настолько поверхностная, что не может справиться с несколькими шрамами, она должна отправиться в ад и гореть над костром.
– Я согласен, –его губы искривились.
Мысль о какой-то бесчувственной суке, оставившей его одного, вызвала гнев, пронзающий ее, подогревая кровь. Она жаждала дать ей в нос.
– Нет, этого недостаточно. Где она? Я надеру ей задницу, - он фыркнул в то же время, когда делал глоток шампанского. Мэтт прыснул, разбрызгивая его по всей ее груди, прикрыв рот рукой, но разрушил эффект, заливаясь смехом.–Ну, этого я не ожидала, – пробормотала она.
– Мне очень жаль. Но если бы ты видела, как ты смотрела на меня,– сумел сказать он сквозь смех. Мэтт снова рассмеялся, сгибаясь в возобновленном веселье. Увидев его настолько счастливым, таким беззаботным, ее губы тоже дрогнули в улыбке. – Ты такая маленькая и изящная, но была готова отследить ее и избить до смерти. Может быть, ты должна поступить на службу в морскую пехоту.
– Черт, нет. Отряд вооруженных сил,до конца.
– Богохульство, – сказал он, вытирая слезы с щек. – Боже, Тиффани, я не помню, когда в последний раз так смеялся. Или вообще.
Их взгляды столкнулись, и они оба застыли. Невидимое притяжение, какой-то неописуемый магнит, притягивал их ближе, даже когда это создавало напряженность. Ее желудок сжался, а тело трепетало с головы до ног. Способность мужчины расслабить ее вожделением была смехотворна. Если он сделал ее такой разгоряченной, не пытаясь, представьте, каким он был бы в постели. Или на полу.
– Тогда это было слишком давно, –она поднялась на ноги, готовая двигаться вперед. У нее было прекрасное оправдание. Колени пошатывались, она повернулась к нему спиной, наклоняясь, застенчивый взгляд через плечо. –Поможешь расстегнуть? Хочу выбраться из этого мокрого платья.
Мэтт с трудом сглотнул, поставил шампанское вниз, рядом с ее и вытер ладонь о свои джинсы. Дотянувшись, он расстегивал ее платье по одной пуговице зараз. Его пальцы касались ее кожи с каждым движением, заставляя ее сдерживать стон. Ноги девушки стали еще слабее, колени дрожали. Как долго она сможет стоять?
Когда он добрался до последней пуговицы, прямо над ее задницей, она сделала успокаивающий вздох, дергая плечами, освобождаясь, и позволяя платью упасть к ногам. Мужчина тяжело вздохнул за ее спиной. Она повернулась к нему, ее единственной одеждой были красные кружевные трусики и соответствующий бюстгальтер. Девушка скинула босоножки и остановилась, смела ли она, быть такой храброй? И скользнула ему на колени.
Тиффани не склонна действовать так смело, но, черт возьми, сейчас она нуждалась в нем. Не потому, что прошло шесть месяцев с тех пор, как у нее был секс. Или то, что выпила несколько бокалов шампанского. Нет, она нуждалась в нем сейчас из-за... ну... него. С того момента, как увидела его, она жаждала его.
Она встретилась с ним взглядом, пробежав пальцами вниз по рукам, она всю ночь восхищалась им издалека.
– Извини меня за дерзость, но не могу больше ждать, – его эрекция коснулась внутренней стороны ее бедер. Тиффани прижалась до конца и крутанула бедрами. – Не думаю, что ты против.
– Черт, нет, – прошептал он. Зарываясь пальцами в ее волосы, направляя ее губы к своим. Когда его рот коснулся ее, весь огонь и ад вырвался на свободу. Она застонала, ее живот затрепетал от простого контакта. Он отстранился, глядя на нее с изумлением. – Черт побери, я думаю, ты можешь убить меня сегодня вечером. Кто бы мог подумать, что поцелуй может быть так хорош?
– Черт возьми, маловероятно, что позволю тебе уйти от меня так легко, – схватив его за плечи, она сминала его губы под своими. Он застонал, притягивая ее ближе, пока ее грудь не коснулась его твердой груди. Когда его язык скользнул ей в рот, она с готовностью встретила его, пока прижимала свои пульсирующие соски к нему. Тиффани вздрогнула от силы своего желания, в необходимости потребляющей ее с каждым поглаживанием его умелого языка.