— Я никогда никому не рассказывала. Когда я была моложе, мои родители не позволяли мне. Мне даже не разрешали рассказывать консультантам, с которыми меня заставляли разговаривать в больнице. Став старше, я попыталась забыть, что это когда-либо происходило. Разговоры об этом только сделали еще больнее.
— Кто был отцом? — рыкнул Джейс, вставая со стула.
— Что?
— Кто был отцом, Бетани? — спрашивает он. Его голос — смесь гнева и сострадания.
Мое сердце начинает бешено колотиться, а голова начинает кружиться.
— Это не имеет значения.
— Черт возьми, это не так! Скажи мне, кто это был, — кричит Джейс.
Мое тело начинает трястись, и я снова убираю руку.
— Нет, пожалуйста, не заставляй меня говорить это вслух.
Он держит меня за руку, гнев все еще исходит от него.
— Скажи мне.
Мое зрение начинает затуманиваться, и внезапно я застреваю в прошлом, заново переживая свою боль.
Уже второй день подряд я просыпаюсь больной. Что со мной не так? Я начинаю думать, может быть, мне стоит обратиться к врачу. Я чувствую себя так, словно у меня грипп, но я никогда не слышала о том, чтобы грипп длился всего час или два по утрам, а потом проходил. Я спускаюсь на кухню и вижу Лоррейн, нашего повара, готовящего завтрак.
— Здравствуйте, мисс Лоррейн. Где мама? — спрашиваю я ее.
— Привет, милая. Она в гостиной, — ласково говорит она мне, наклоняя голову и целуя меня в щеку. — Она не в лучшем настроении, так что, возможно, тебе лучше сегодня держаться от нее подальше.
— Я не могу. Мне нужно сходить к врачу. Кажется, я подхватываю грипп, — говорю я и крепко сжимаю ее талию.
Я выхожу из кухни, слушая, как Лоррейн напевает, раскатывая тесто для печенья. Этот звук вызывает у меня улыбку; я часто жалею, что она не моя мама.
Я иду в гостиную и вижу маму, которая сидит на диванчике и пьет чай.
— Мама, ты можешь отвезти меня сегодня к врачу? — робко спрашиваю я ее.
— Ради всего святого, зачем? Чтобы ты могла еще немного наврать о своем брате? — говорит она, не глядя на меня.
Ее слова задели меня за живое, как и всегда. Когда я сказала ей, что Дин изнасиловал меня в прошлом месяце, я была уверена, что она мне поверит, но она не поверила. Она дала мне пощечину и сказала, что ее сын никогда бы так не поступил. Если я переспала с Дином, то это потому, что я соблазнила его, и это была моя вина.
— Нет, это потому, что я больна, — говорю я, глядя на свои руки.
Она подняла глаза и посмотрела на меня.
— Что на этот раз не так?
Я пожимаю плечами.
— Думаю, что у меня грипп, но меня тошнит только по утрам. К девяти часам я чувствую себя прекрасно.
Ее лицо краснеет, а рука начинает дрожать так сильно, что кофе выплескивается через край.
— Как долго это продолжается?
— Дня два.
Мама ставит свою кофейную чашку на стол и сжимает руки в кулаки.
— Иди в свою комнату и оставайся там. Я буду там через несколько минут.
— Мне нужно идти в школу.
— Делай, как я говорю. — Она больше ничего не говорит, встает и выходит из комнаты. Несколько минут спустя я слышу, как хлопает входная дверь. Я подбегаю к окну и смотрю, как она садится в свою машину, а потом бегу в свою спальню и даю волю слезам.
Полчаса спустя я слышу, как мамина машина заезжает на подъездную дорожку. Она идет прямо в мою комнату и бросает в меня палкой. По крайней мере, я думала, что это была палка.
— Возьми это, маленькая шлюшка, а потом принеси это мне. С какой стати тринадцатилетняя занимается сексом, выше моего понимания. Ну и детки пошли в наши дни, — говорит она.
Сначала я не понимаю, о чем идет речь, но когда до меня доходят ее слова, мой желудок начинает переворачиваться.
Нет, нет, нет, я не могу иметь от него ребенка.
Я бросаюсь в ванную и мочусь на палочку. Через несколько минут на тесте появляются две ярко-синие линии. Я бегу обратно к маме и сую палочку ей в руки.
— Что означают эти полоски? — она отводит руку и дает мне пощечину.
— Это значит, что ты шлюха, как я всегда и думала. А теперь скажи мне, кто отец. Скажи мне.
Я слизываю кровь со своей губы, когда поднимаю на нее глаза и даю ей ответ, который она уже знает.
— Дин.