– Простите, господин, – вырвалось из меня сиплое.
– Давай, присядь, – скомандовал.
Стул подняла, послушно присела. Сердце долбит, как у зайца.
– Так, – выдал несколько растерянно, оглядел стол, взял его за оба края, и прямо с едой переставил в сторону.
Присел к моим ногам.
– Ногу выпрями, – скомандовал.
Выполнила, а он мне сандалию стал надевать!
У меня слов нет. Не понимаю, что происходит.
– Отлично, с размером угадал, – выдал. – Давай вторую... вооот, а то в Оазисе ты сейчас единственный босяк. У нас так не ходят.
– Простите, господин, – прошептала.
– Опять ты за своё, – выдохнул тяжело и поднялся. – Ладно, моя вина, что так наседаю со своими порядками.
Молчу. Сверлю взглядом. Но, опомнившись, утыкаюсь в пол. Никогда без приказа нельзя смотреть в глаза господина. За такую дерзость однажды мне чуть не выжгли глаза, расплавив к хренам и ресницы и брови.
– Отныне ты ночуешь в этом доме, со мной, – заявляет вдруг. – Господин Олег не возражает.
– Как пожелает мой господин, – проговорила ровным тоном.
Степан схватился за голову, потёр виски. Выдохнул, сказал:
– Иди за мной...
В отдельной комнате господская кровать, как раз двухместный вариант на бурную ночь. Степан подтолкнул меня первой.
Чувствую его тепло за спиной. Что ж. Развязываю пояс, скидываю тунику, обнажая бледное тело.
Позади с хлопком закрывается дверь. От неожиданности вздрагиваю. Что?!
Оборачиваюсь, пребывая в некотором замешательстве. Степан вышел, оставив одну. Обиделся что ли? Или передумал, увидев меня сзади? О, чёрная бездна, отголоски обиды так и рвутся.
Но нет. Выдыхаю, злюсь. Наёмник просто издевается. Интересно, когда он начнёт ржать мне в лицо, раскрыв мои наивные глаза?
Не дождётся. Стою на месте голая, жду его возвращения. Долго жду. До боли в стопах. Но его нет, и команд не дал никаких. Это испытание? Наблюдает за мной по камерам? Озираюсь, ищу. Комнатка небольшая, стены бревенчатые, вкусно пахнет деревом. И навивает...
Сажусь на колени. Жду дальше. За окном уже вечер. Тишину изредка прерывает болтовня, что доносится из приоткрытой щели. Голоса то мужские, то женские. То далеко, и сложно разобрать. То близко, и о чём болтают непонятно. Рабский быт, беготня по поручениям, шутки патрулирующих охранников. Всё что угодно, кроме...
Я так и не услышала ни криков боли, ни свиста кнута.
И как же забавляются хозяева с рабами здесь? Может, это что – то пострашнее. Вспомнила девочку в клетке. Нет, здесь уж точно не курорт для невольников.
Оазис большой, судя по первому впечатлению, площадью не меньше тридцати гектаров. Возможно, где – то в глубине зарослей и наказывают. Просто не слышу. Или в пыточных подвалах забавляются.
Замечаю электронное табло на стене. Как странно. Это часы, но готова поклясться, что их не было раньше.
Эрос озаряет голубым светом часть комнаты. Попадает и на меня, сидящую обнажённой на тунике, которую мне дал хозяин.
Почему Степан не вернулся? Что он затеял? До трёх ночи я ждала, а затем уснула в той позе, которой и сидела. О да, я и не в такой умею засыпать.
Проснулась там, где уже точно не засыпала! Ужас мгновенно накрыл с головой, когда ощутила спиной мягкое, а голой грудью тёплое и податливое. Вскочила, скидывая одеяло!
Фух, нет, я не тону в испражнениях или не перевариваюсь в желудке гигантского зверя. Меня не душат, и нигде не подвесили.
Я просто в кровати. И, похоже, меня туда кто – то переложил. На тумбочке у изголовья уже какое – то время бренчит прямоугольная кнопка.
Поднесла палец. Штука прекратила вибрировать, засветилась зелёным. А затем оттуда раздался голос Степана:
– О, ну наконец, проснулась. Хорошо тебя вырубило.
– Простите, господин, я так и не получила указаний, – ответила с хрипотцой и продрала горло.
– А, ну не вопрос! Одевайся, умывайся, испражняйся, на веранде завтрак, кстати, который уже давно остыл. Но тарелки с подогревом, попробуй разобраться. На всё про всё сорок минут. Затем спускайся и жди в беседке, я подойду. Конец связи.