Песок хлещет в бочину, и, кажется, что кожу уже сорвало к чёрной дыре на хрен. Стиснув зубы, терплю. Нельзя шуметь, тварь где – то близко. До спасительной поверхности ещё метров тридцать.
Если бы не мерзкий скрип подо мной, так бы и не поняла! Ящер с когтями пытается взобраться по стене и настигнуть меня! Он уже ползёт какое – то время, и между моей пяткой и его мордой метра полтора.
Прицеливаюсь в глаз и о чудо… попадаю в другой. Туша падает в песок с глухим стуком. И её уносит в потоке, постепенно заметая и говоря о том, что я вдвойне не прогадала, вовремя свалив оттуда.
С горем пополам меня вытягивает до края. Куда нападавшие бойцы даже догадались воткнуть несколько штырей. Ого, да здесь использовалась пневматика горно – штурмовых отрядов. Регулярные войска? Наёмники бы и не спалились: оружие средней паршивости, какого на чёрном рынке завались, броня и экипировка, как у повстанцев. И даже с верёвкой и карабинами – не подкопаешься. А вот со штырями прогадали.
Неужели префект Кирилл приложил к нападению руку?
Выбравшись на поверхность, повалилась на прохладную скальную твердь, чтобы отдышаться. Здесь не дует ветер, и песок не дерёт кожу. На поверхности царит безмолвное спокойствие. Сдёрнула запотевшие очки с глаз, прокашлялась.
Буря осталась внизу, как и море трупов. Вот только боль никуда не ушла, стоило пошевелиться, как кожа загорелась огнём.
Стиснула зубы. Я умею терпеть телесную боль. Однажды меня кинули в яму к красным муравьям. Они думали, буду молить о пощаде. И выверну им душу наизнанку. Муравьи залезли мне даже во влагалище, вот там адская боль. Сейчас смешно жаловаться.
Небо звёздное перед глазами. В стратосфере разноцветные огни мерцают и горят. Кораблей, как всегда тьма. Возможно, есть и путешественники с моей родной планеты. Хотя вряд ли, что им здесь делать? В этой клоаке на отшибе империи? Оно и к лучшему.
Заурчал живот и заболел остро. Я не ела почти сутки. Работорговец перед аукционом специально нас не покормил, чтобы были послушнее.
Сейчас бы чего – нибудь сожрать. Не побрезгую вцепиться и в сырое мясо.
Скрипнул мелкий щебень неподалёку, и я встрепенулась. Вот это сюрприз. Целая стая ящерок взяла меня в кольцо. Размером с мелкую собачонку, двенадцать особей вероятно уже какое – то время тихо подбирались ко мне.
Так как отдыхала я на твёрдой плите, площадью квадратов в восемь из песка им пришлось ставить свои лапки на породу. Тут – то они и спугнули меня.
Мелкие твари сразу замерли, почуяв мою реакцию. Эти зелёные с синим отблеском, без гребня, однако когти сантиметра под два, ещё и на задние лапки поднимаются, как динозаврики. Смотрят, ждут.
Кривясь от боли, встаю в полный рост. И сразу замечаю серый гравик, стоящий неподалёку! Бинго.
Если бы всё было так хорошо. Заскрипел песок на плитке со всех сторон! Твари решили напасть одновременно. Но хватило долбануть разок, и все они, разбежались, как крысы.
Нависнув над тушей убитого зверька, поняла, что ещё не способна вцепиться зубами в тёплое тельце. Быстро поборов рвотные позывы, увидела второй транспорт на другой стороне каньона. Надо же, значит, в любом случае я бы не прогадала. Двинулась к гравику в надежде укрыться.
Лёгкий гравикар смахивал на полицейский или военный, судя по двум бортовым орудиям. Возможно, он им и был до перекраски и перерегистрации.
Тьфу ты, чёрная бездна. Гравик оказался закрыт. Возвращаюсь к краю каньона и под строгим надзором стаи, ищу камень поувесистей. Мелкие хищники не решаются напасть, наблюдают издалека опасливо. А я вдыхаю запах палёной чешуи и злорадствую.
Давно забытые чувства вдруг захлестнули меня.
Лишь с третьего раза получается разбить боковое стекло. В кабине уютно и одновременно беспокойно. За девять лет рабства моя задница никогда не чувствовала под собой такой мягкой и податливой кожи. И не стоит привыкать. Через кабину прошла в десантный отсек. Небольшой, на шесть человек. Покопалась в багажнике. Нашла целых три бутылки с водой и восемь брикетов с армейским пайком, дотированные пятнадцатилетней давностью. Возможно, нынешние владельцы даже и не думали лезть в «НЗ». Пайки просрочены.