Бленкли ничего не ответил, и к нему подошел Голдинг. Глядя сверху вниз на распростертое тело, он спокойно сказал:
— Тебя поджидают еще с полсотни таких же крепких ребят, и уж они с тобой разберутся. Помни об этом, Бленкли. Имей это в виду.
Голдинг вышел из камеры вслед за Кейт.
— Он очухается, мэм, — пробурчал он. — Дайте ему время, пусть поплачет и пожалеет себя. Потом он захочет спасти свою несчастную задницу, и тогда он у нас в руках.
Кейт не нашла в себе сил ответить, и они молча вернулись в ее кабинет. Там уже сидела Дженни. По выражению ее лица Кейт поняла, что Дженни, в отличие от нее, и не думала переживать из-за противозаконных методов воздействия на Бленкли. С каждым днем у Кейт росло ощущение, что она, Кейт Берроуз, становится другим человеком — абсолютно безжалостным, лишенным всяких моральных устоев. Кейт вновь подумала, правильно ли она поступила с Бленкли. Казалось, никто вокруг в этом не сомневался. Кейт и сама видела в своих действиях лишь средство добиться результата, спасти детей. Или пыталась убедить себя в том, что спасать детей следует именно так.
Она неуклонно менялась и знала это. Иногда ей казалось, будто ее поступками управляет Патрик, который с больничной койки пересылает ей свои мысли. Уж он-то не увидел бы абсолютно ничего плохого в том, что произошло в полицейском участке. Более того, он ее похвалил бы.
Кейт подозревала, что все вокруг видят мир исключительно в черных и белых красках. Может, они и правы. Господи, она уже ни в чем не была уверена.
Дженни приветливо ей улыбнулась:
— Хорошие новости.
Кейт с вялым интересом приподняла брови:
— Какие?
— Патрика собираются завтра оперировать, твоя мама недавно звонила.
Впервые за долгое время Кейт совершенно искренне улыбнулась:
— Слава богу! Наконец хоть что-то происходит.
— Они собираются извлечь сгусток крови и посмотреть, какие еще повреждения можно устранить. Он все еще в тяжелом состоянии, Кейт.
Кейт прикрыла рот рукой. Патрик сразу догадался бы по этому движению, что она вот-вот расплачется, хотя она изо всех сил сдерживала слезы.
— И вторая хорошая новость: твоя мама снова приготовила нам горячий обед. На сей раз говядина и йоркширский пудинг, которыми целый полк накормить можно.
Кейт разразилась пронзительным смехом, в котором слышались истерические нотки. Ей показалось, будто она смеялась в течение нескольких часов, хотя в действительности — лишь несколько минут. Но в эти минуты она чувствовала, как вместе со смехом ее покидает напряжение.
Дэвид Рейли наблюдал за тем, как его отец собирается в паб.
— У тебя все в порядке, сынок? — озабоченно спросил Билли.
Дэвид улыбнулся. Это был привлекательный молодой человек с густыми светлыми волосами и высокими скулами — в точности как у его матери.
— Пойдем выпьем пива, — настаивал отец.
Он затряс головой:
— Нет, пап, я устал как собака. Останусь дома и пораньше лягу спать.
— Как хочешь. Постараюсь не разбудить тебя, когда вернусь.
Несколько минут спустя Билли вышел из дома. Дэвид некоторое время смотрел ему вслед, а затем обвел взглядом комнату. Чистая, аккуратная комната, с бежевыми обоями и кожаной мебелью. Мужчины всё покупали вместе, так как жили вдвоем с тех пор, как мать Дэвида, Молли, умерла от рака груди. Дэвид был тогда подростком. Мать умирала медленно, изнемогая от боли, но изо всех сил стараясь скрыть от сына свою боль. С того времени отцу и сыну вполне хватало общества друг друга. Билли, казалось, нисколько не интересовался другими женщинами, и поначалу это вполне устраивало Дэвида, который все еще оплакивал маму. Но шли годы, и Дэвид начал осознавать, что Билли все еще относительно молодой мужчина и одиночество в его годы не совсем нормально.
А потом, несколько недель назад, на работе — оба работали на строительном складе в промышленной зоне недалеко от Грантли — случилось нечто странное. Один из мужчин пожаловался, что исчезли фотографии его детей, которые он показывал в столовой.
Славные фотографии, Дэвид их видел. Трое малышей без трусиков на греческом пляже. Самые обычные фотографии, сделанные родителями в отпуске: попки с приставшим песком, на головенках большие шляпы. Настораживало то, что, по словам владельца, Билли был последним, у кого он видел эти фотографии. Билли действительно просматривал их, затем вернул, — по крайней мере, так он утверждал. Вроде бы ничего подозрительного, вот только после разговора с отцом детей Билли повел себя как-то неестественно. Дэвид ощущал в его поведении какую-то неправильность, которую не смог бы выразить словами. Потом еще болтовня Таши в пабе…