— Зато мужественно!
Она еще и шутит.
— Мне же не хватало этой мужественности, согласен… Еще раз спасибо.
— Реакция положительная. Значит, не все я тебе отбила. Поедем домой?
— Пожалуй…
Она помогла мне встать с кушетки, и мы побрели к машине.
— Я хочу остаться сегодня у себя…
— Хорошо…
Мы ехали в тишине.
Слова совсем закончились на сегодня.
Да и под воздействием шока и таблеток, все равно было не сложить буквы русского алфавита в связные предложения.
— Прости. Честно, не понимаю, как так получилось. Я просто на эмоциях. А тут… Я не собиралась тебя калечить, честное пречестное, — виновато все же начала Вика, пока вела машину.
— Ага… Верю, — устало выдохнул я, закидывая тяжелую голову на спинку сиденья.
И я не врал, я действительно верил, что не было у девчонки никакого злого умысла.
Хотя все мы понимаем, какая женщина может быть в гневе, особенно обиженная.
А Вике явно наш разговор не пришелся по душе.
Я еще и предполагаю.
Ой-й-й, дурак.
Не сказал, но дал понять, что до сих пор любишь другую женщину.
Еще мало тебе досталось!
Скажи спасибо, что не вывезла тебя по частям в лес.
А как законопослушный гражданин повезла тебя в больницу.
Ха!
Юрист же.
— Я сама своим все объясню…
— Да, необязательно им рассказывать про этот инцидент. Все же хорошо. Скажу, что ударился, шрам вполне соответствует под эту версию.
— Я не про это. Я про НАС, в целом. Мне кажется, тебе сложно сделать выбор. Я сделаю его за тебя. Не хочу я так… Хочу, чтобы и меня вот так же любили… Сложно было не заметить…
— Вик..
— Не перебивай. Мне и так не просто все это говорить… И да, мне больно! И-и-и я тебя люблю, от того еще больнее. И это, черт подери, несправедливо! — она начала плакать, сцепившись крепко за руль, да так что костяшки на пальцах побелели. — Но я-я хочу, чтобы ты был счастлив… А-а вместе у нас уже не получится… Я почти уверена. Ведь я уже несчастна. Меня просто раздирает ревность, и не только к ней, но и к сыну. Это же не нормально, скажи?
Мы сидели в машине возле моего дома.
Вика продолжала плакать.
Я притянул ее к себе и просто обнимал, но это никак не спасало ситуацию.
— Ты достойна лучшего… Дело было всегда во мне, ты же это понимаешь? А ты замечательная.
— Ой, оставь эту розовую чушь для какой-нибудь другой дуры, — улыбнулась она, ударив меня слегка по груди. — Не утешай меня, — и снова разревелась.
Я как никто другой понимал ее, не раз бросаясь под поезд несбывшейся любви и каждый раз с одной и той же женщиной.
Я также понимал, что слова тут были излишни.
Что бы я сейчас не сказал, все не то.
Это нужно просто прожить.
— И вообще… Чего это я… Ты сам пойдешь и все объяснишь моим. Не хочу и дальше во всем этом унижении принимать участие… Пожалуй, с меня хватит. Еще слушать папу, который обязательно напомнит мне о том, что предупреждал меня, что мне еще рано замуж, да и вообще, что ты слишком старый для меня…
— Старый? Он так говорил?
— Ой, Роберт, тебе сейчас именно это интересно? — шмыгала она носом, продолжая лежать у меня на груди
— Хорошо, — улыбнулся я, поглаживая ее макушку. — Не переживай по этому поводу. Сделаю все в лучшем виде.
— И не забудь сделать акцент на том, что это Ты козел… — смеялась она и плакала одновременно.
Я слушал ее шутливые колкости и немного отходил от своих тягостных переживаний и грузных мыслей, хотя осознавал, что еще было не время расслабляться.
Впереди по-прежнему ждало неопределенное будущее, которое могло подкинуть еще херову тучу неподъемных задач…
38
Роберт
Я прилетел в Москву, никому не сообщив о своем приезде.
Руслана еще не выписали, а Дана продолжала находиться рядом с ним в больнице денно и нощно.
У меня были запасные ключи от ее квартиры, поэтому я, планировал остановиться у нее, почему-то скрыв от нее самой этот факт, когда мы еще днем говорили с Даной по телефону.
Я открыл дверь и на мое удивление в квартире горел свет.
Наверно, Дана забыла выключить.
Больше ни имея сил поразмыслить о чем-то еще, я равнодушно стал разуваться, как вдруг дверь ванной комнаты открылась и тут передо мной пристала сама хозяйка квартиры.
— О, господи, ты меня до чертиков напугал, — воскликнула она, держась за область сердца, прикрывая свое голое тело полотенцем.
— Привет, — я тоже был удивлен ее появлению. Но больше меня беспокоил ее внешний вид, возможность лицезреть который вот так вот нагло в упор, я давно был лишен. — А ты чего дома?
— Отпустили на ночь. Вот лежала, отмокала в ванной…
Кажется, она поймала на себе мой кровожадный, ну или просто жадный, изголодавшийся взгляд и стала поправлять полотенце в области груди.
— А ты давно прилетел? Чего не предупредил? — зарделась она.
— Не думал, найти тебя здесь… — сказал как есть.
— Погоди, что у тебя с лицом? — Дана резко переключилась, ринувшись ко мне рассматривать оттек, который уже практически спал, а шрам все еще прикрывал пластырь.
— А, это… пустяки…
— Ну, как же, пустяки… И чет я по телефону не замечала твоих боевых ран, — размышляла она, будто разговаривала сама с собой, просто видимо вслух. — А если серьезно?
— С девушкой расставался… — серьезно не мог ответить на ее вопрос из-за нелепости произошедшего в день получения травмы.
— И как на это реагировать? Мне тебе посочувствовать или поздравлять? — продолжала она смотреть на меня, при этом проводя аккуратно, еле задевая кожу, кончиками пальцев в области отека и шрама. — Да, нехило так…
— Я пройду? С ног валюсь жутко.
Я очень хотел куда-нибудь приземлиться своей пятой точкой.
Ноги почему-то не хотели меня слушаться, а я походил на немощного старика.
Кажется, я действительно за тот короткий срок, который мы не виделись вживую, сильно постарел. По крайней мере, я себя чувствовал старым и больным. А еще мне все время хотелось жаловаться на свое состояние.
Чем не старость?
— Ой, прости, конечно. Так, я сейчас переоденусь и вернусь к тебе.
— А мне и так норм… — пытался я еще шутить, не понимая насколько это уместно, учитывая, что она была почти полуголая, а мы друг другу даже непонятно кто.
Вот бы завалить ее сейчас, задрать это полотенце и вставить ей.
Кажется, озабоченный подросток внутри меня делал попытки выселить ненадолго моего престарелого мужчину.
Она только ухмыльнулась и исчезла в глубине квартире, напоследок махнув мне своим хвостиком, которым являлась ее аппетитная попка, которая даже через махровую ткань будоражила мою фантазию.
Я дошел до дивана, который стоял в гостиной и просто плюхнулся в него, закрыв глаза от бессилия.
— Роб, — через какое-то время позвала меня Дана, нависая надо мной так близко, что я чувствовал ее дыхание на своей коже и млел. — Ты голодный наверно? Может, закажем чего. Дома, сам понимаешь, шаром покати.
Не открывая глаза, я интуитивно дотянулся до ее руки и потянул к себе.
— Ой, — Дана плюхнулась рядом.
Я притянул ее к себе еще ближе и обнял.
— Роберт?
— Давай просто так посидим, — не имея возможности распахнуть веки, говорил я куда-то в пустоту, продолжая удерживать ее в своих объятиях. — Та-а-ак хорошо…
Без слов, она прижалась ко мне, окольцевав меня в области талии, обнимая в ответ.
По телу тут же побежал приятный холодок от соприкосновения с ее все еще влажными волосами, выводя мурашки в свет.
Секунды, минуты…
Я чувствовал биение ее сердца, которое, казалось, билось в унисон с моим в каком-то сдержанном ритме.
Ловил ее аромат, наполненный приятными и нежными цитрусовыми нотками.
Слышал ее дыхание, которое превращалось в музыку и находило отклик даже в глубинах моих молекул.