После давнего злосчастья с фокусами мистер Уайт взял за правило никогда дома не пить. Вследствие этого, посещая дважды в год Кашелмор, он обычно возвращался домой с весьма причудливыми покупками и, поскольку в такие дни уговорить его дважды заплатить по счету ничего, как правило, не стоило, у городских лавочников мистер Уайт пользовался изрядной популярностью.
Уголки были использованы для соединения концевых ножек «стола», делалось это так:
1 — деревянный брус два на один дюйма; 2 — торцовая вертикальная стойка; 3 — центральная вертикальная стойка
В инструментальном шкапу отыскались два бура, пригодных для сверления металла, а вот коловорот, к сожалению, нашелся лишь плотницкий. Его удалось приспособить для сверления уголков, обрезав ручку до ее квадратного патрона, похожего на маленькую рамку для картин. Эту рамку накрывали шестифутовой доской, один конец которой подсовывался под нижнюю перекладину калитки или еще под что-нибудь, на другой садился, чтобы создать давление на коловорот, мистер Уайт, а Герати коловорот крутил.
1 — перекладина калитки; 2 — доска; 3 — уголок
Работа была скучная, поскольку инструмент имел склонность уходить в сторону, пока не пролагал себе путь сквозь уголок, но, как только они добрались до гофрированного железа, дело пошло быстрее.
Когда каркас был, наконец, скреплен, он приобрел вот такой вид:
Между тем, вечернее составление списков продолжалось, однако тут возникли новые осложнения, связанные с реакцией соседей. Поначалу Пат Герати свободно болтал о Ковчеге с каждым встречным-поперечным; Филомена подслушала достаточно, чтобы подкрепить его рассказы, да и сам Ковчег стал обретать зримые очертания. И в Брекстаун начали поступать анонимные письма — обычное в окрестностях Кашелмора средство решения вопросов сельского хозяйства. Первое из них — написанное самим Герати, чьи отношения с его хозяином клонились к худшему, о чем мы еще поведаем, — было ясным и недвусмысленным:
Милостивый Сёрр
Мы восемь жильцоф Кашлемора прознали что вы отдали честь сарая Мики О’Каллахана Джеймсу Херати и Пату Донохью и жене чтобы сделать зло и иметь кровельный дом Но мы не желаем Платить Рэнту и Процэнты с Нее человеку который дал это тому найдите Место для нас восьми жильцоф потому где нам скот гонять Но их затравят собаками если вы дадите ему честь сарая мики О’Каллахана мы позаботимся о Дольнейших неприятностях так что Пажалуста будьте осторожны
Второе гласило:
мистер Витт
Вы мне уже розрушили дом почти готовый Но если вы не Сделаете ни медлено тогда Смотрите
Это письмо написал Микки. Миссис О’Каллахан узнала почерк и очень рассердилась на мужа. Она заявила, что, если мистер Уайт захотел развалить сарай, то не человеку с такой головой, как у Микки, ему мешать.
В третьем письме говорилось:
Ваша Чисть
Мы знаем куда вы целите сэр и Стереть если нада Кровью прочие Дела которые оскорбить нашу Рилигию Так что паверте нам ваш любитель
Это было сочинение двадцати трех братьев и сестер Филомены.
Четвертое:
М-р Витт Эск
Я имею у себя сераль Мики О’Каллахан эти 23 года для Свободного прохода по слюнявой луговине Когда коровам нада но теперь Вы Завалили его бес Дум о Бедных Суседских людях как Конибал потому каторый зловредный англичашка тот и всегда но Правосудие Заторжествует
Кто написал это письмо, установить не удалось, ведь не миссис же О’Каллахан, в самом деле. Может быть, Томми Планкетт.
Помимо выпадов чисто литературных, серьезных нападений на Ковчег до поры до времени не наблюдалось. Имело место определенное количество ночного бубуканья да побивания Ковчега камнями, но, поскольку камни не взрываются, большого вреда они не принесли.
Собственно говоря, бубуканье обычно приберегалось местными жителями для вдов, вторично вышедших замуж. Производилось оно так: желающий выразить свое неодобрение отбивал у стеклянной бутылки дно, прикладывал горлышко к губам и громко ухал ночами под окном спальни новобрачных. Получалось нечто, отдаленно похожее на пение рожка. Вот эти звуки, лязг камней по гальванизированному железу да непрестанный лай Алмазной и Крохи и нарушали в течение нескольких ночей покой Беркстауна.