Книжная полка такого индивида представлялась с легкостью: почетное место наверняка занимали бестселлеры по саморазвитию, маркетингу, тайм-менеджменту и коммуникациям. Что-то типа «Семь навыков высокоэффективных людей» и «Монах, который продал свой Феррари».
Артур был уверен: у того даже закладки в нужных местах имелись. И пара-тройка заученных наизусть цитат, чтоб блеснуть эрудицией при случае.
Внешностью природа Давида не обделила. Высокий, спортивного телосложения, в нем причудливым образом сочетались резкие грузинские черты лица - нос с легкой горбинкой, тяжелый подбородок, и вместе с тем стать и грация человека, который несет себя этому миру, словно манну небесную.
К жестам и мимики прицепиться было сложно. Геловани сидел, вальяжно откинувшись и закинув левую руку на спинку кресла, правой же периодически прокручивал на указательном пальце сверкающий металлическими боками брелок с гордым названием известной автомобильной марки.
Кажется, до монаха Давиду еще далеко.
Рядом с Геловани разместился главный финансист всея Руси Иван Дмитриевич Громов. Те, кто почитывал старичка Чехонте на досуге, наверняка заметили бы фантасмагорическое сходство финансиста с его полной тезкой в одноименной истории классика. Пожалуй, он был единственным нервничавшим человеком из всех собравшихся. Но внутренний голос подсказывал Заураби, что это его перманентное состояние.
На столе перед ним лежал аккуратно сложенный вчетверо платок, которым тот время от времени протирал вспотевший лоб, и поношенные очки в тонкой металлической оправе. Когда возникала необходимость зачитать что-то из принесенных им документов, Иван Дмитриевич брал сей предмет в правую руку и подносил к глазам, будто то были и не очки вовсе, а знаменитое пенсне Эркюля Пуаро.
Лицо его можно было бы даже назвать привлекательным, если бы не излишняя бледность и отпечаток необъяснимого, сковавшего его страха. Ввиду наличия последнего казалось, что мужчина гротескно гримасничает, однако то, что он говорил, сомнения в его компетенции не вызывало.
В данную минуту он что-то занудно выказывал начальству о недальновидности участия в проигранном тендере, учитывая состояние счетов, и что в случае победы им пришлось бы несладко.
Заураби на ум некстати пришло сравнение со знаменитым международным песенным конкурсом.
Помимо всего прочего, о Громове можно было сказать также, что он «интеллигентен до безысходности». Красивое выражение. Пожалуй, только русские в проявлении своего личностного достоинства могут дойти до подобной крайности. Однако, не будем забывать, что самые жестокие люди – доведенные до отчаянья интеллигенты.
Помнится, у классика персонаж обладал «врожденной деликатностью, услужливостью, порядочностью и нравственной чистотой», но поразительное сходство с литературным героем вряд ли может исключить Громова из списка подозреваемых.
Еще и эта его мания… кажется, он на полном серьезе опасался, что сейчас в дверь постучат и его огорошат известием об обвале фондовых рынков, гиперинфляции, последующей девальвации, деноминации и, чего уж там, дефолте.
Да уж, бедный, бедный Иван Дмитриевич! В такое нестабильное и финансово неустойчивое время мы живем, ничего не попишешь.
Несмотря на резкость его суждений и нервозность, Артур вдруг отчетливо понял, что они подружатся (при условии полной невиновности Громова, конечно). Наверняка, из-за своего характера и мнительности Иван Дмитриевич ни с кем близко не сходился. Первопричины у мужчин разнились, а вот в нелюдимости и некоей закрытости от социума они были похожи.
-Иван Дмитрич, дорогой, мы ведь с Вами уже всё просчитали: риски минимальны. А топтаться на одном месте из страха потонуть - явно не в нашем стиле. – Подключился Абаев к животрепещущему обсуждению.
-А Ванюша у нас, аки Козьма Прутков, лучше перебдит. – Хохотнула соседка Громова справа - необъятная Маргарита Эммануиловна Шаповал. Несмотря на худосочность «Ванюши», индюшиный главбух была столь широкой души (или кости, кому как больше нравится), что тому всё время приходилось жаться в сторону невозмутимого Геловани. Выглядело всё это весьма и весьма комично.
-Согласно показателям Доу-Джонса*, - начал было Громов, но его бессовестным образом прервали.
- Ванюша, ты, часом, ничего не попутал? Вспомни, где трудишься, а потом уж представляй себя на месте прожжённого волка с Уолл Стрит.