Шейхи — главные виновники мировой нелегальной торговли соколами. Они выкладывают колоссальные суммы за приглянувшихся птиц, — не спрашивая, разумеется, откуда их взял продавец, — и лицемерно заявляют о своем уважительном, мол, отношении к международным конвенциям по защите живой природы. Тратя астрономические суммы денег, вырученных от продажи нефти, они без труда получают ловчих птиц откуда угодно — от Пакистана до Западной Германии. Частные реактивные самолеты провозят их приобретения через границы; политики и бюрократы потворствуют богатым нефтью государствам — мол, надо поддерживать их оппозицию исламскому фундаментализму. В итоге алчность, как и всегда, покрывает все.
Их монархии и эмираты — островки древней феодальной системы, противостоящие современному миру, многие аспекты которого они презирают с вызывающим извращенным пуританизмом. (Это не мешает им быть завсегдатаями злачных заведений на Западе, питать слабость к западным предметам роскошной жизни и конечно же золоту.) Они по-прежнему подозрительно относятся к современным научно-техническим достижениям, в частности к медицине, — даже когда дело доходит до заболевшего сокола, они неохотно расстаются со старинным образом мышления, которого обитатели пустынь держались еще с незапамятных времен — за столетия до того, как Мухаммед бежал из Медины в Мекку и основал ислам.
Если охотничий сокол плохо производит потомство, значит, виной тому либо радад — болезнь от кормления негодным мясом, либо порча, нанесенная тенью пролетевшего над соколом орла. В этом случае сокола нужно отнести к сведущему бедуину-знахарю, который зажженной сигаретой сделает соколу прижигание выше клюва, по обе стороны; если не поможет, то берут козлиную мочу, смешивают с кровью ящерицы и сдабривают этим снадобьем мясо, идущее птице на корм. Если и это не помогает и птица в конце концов перестает есть и становится тощей и апатичной, значит, на все воля Аллаха. Вот теперь можно попробовать, на что годен европейский доктор и его методы.
В результате большинство пациентов-соколов поступали к нам, когда болезнь была в запущенной, а то и финальной стадии. «Кисмет», как это называется на аравийском наречии, чаще всего означал мертвую или неоперабельную птицу, которая никогда не сможет охотиться и проведет остаток дней своих в тусклой душной хижине. Ни один бедуин не сомневался в решении Аллаха списать птицу со счетов и все-таки иногда надеялся: вдруг английскому доктору ведом способ слегка толкнуть Аллаха под локоть? Это была более чем неблагодарная задача. В большинстве случаев лечить соколов шейха нам приходилось при посредничестве знахаря-бедуина, на которого возложена забота о птицах. Это лицо пользуется большим авторитетом и уважением в арабском обществе. Мы быстро поняли, что такой человек сначала пробует все древние, часто варварские методы лечения и лишь затем обращается к нам, не докладывая об этом своему хозяину. Если мы достигали успеха, он демонстрировал исцеленного сокола на одном из меджлисов (приемов, происходящих два раза в день) у шейха и красочно описывал, как он, Абдул, Омар или Гамзан, трудился день и ночь, выпаивая сокола снадобьями из трав, собранных в ходе специально для этого предпринятого многотрудного путешествия в какой-нибудь отдаленный оазис; как он выхаживал птицу, разжевывая для нее каждый кусочек сырой голубятины; и как его брат, Фазиль, Мухаммед или Шериф, отправлялся в Дубай, чтобы найти там некий голубой камень, который снимает вызвавшее хандру сокола колдовство поселившихся в том краю, откуда он родом, джиннов. Конечно же он ничего не скажет об участии европейских докторов. Поведав всю эту чушь владыке и всем присутствующим — свите и посетителям, — он получит от правителя скромное вознаграждение этак в тысячу фунтов или же золотые часики «Ролекс»; его брат также не останется внакладе.
Если же птица умрет или навсегда окажется неспособной махать крылом и когтить добычу изрезанной шрамами или свернувшейся в комок ногой, когда шейх прикажет подготовить ее к очередной охотничьей экспедиции, тогда сокольничий расскажет таким же пышным и пространным арабским слогом, как он уже почти выходил птицу, но затем нечистый попутал его отвезти больного английскому доктору, о котором шла молва, будто он много знает о болезнях соколов и знаком с новейшими методами, применяемыми в Америке и Европе. Увы, эти слухи не подтвердились. Доктор колол птицу иголкой — что это, как не орудия убийства! — и давал пилюли, не иначе как ядовитые. Нужны доказательства? Ну, возможно, он, знахарь, в чем-то и заблуждается. Но посудите сами — у этих западных людей есть книги и мудреные инструменты, а ведает ли кто-нибудь из них, что такое шахин на охоте? Способен ли человек с Запада поймать с его помощью ну хотя бы такую простую добычу, как дрофа или газель! То ли дело он, сокольничий, чей дедушка посылал двух шахинов на детенышей орикса в охотничьих угодьях Ибн-Сауда! Он же сам видел, что эти английские доктора не способны даже проследить полет ястреба за добычей в глубокой пустыне, когда небо раскалено добела, — какие у них слабые глаза сравнительно с глазами бедуина!.. Конечно, шейх внимательно слушал и кивал. Он сам давно подумывал именно так.