Еще более трагичный случай произошел в тот же день при съемке эпизода, в котором я решил показать, что слоны вовсе не так страшатся мышей, как гласит молва, — а наоборот. Слоновник викторианской эпохи в зоопарке Белль-Вю кишмя кишит грызунами, и в старые добрые времена мне не раз доводилось наблюдать, как слоны и мыши благополучно кормились из одной и той же кучи зерна. Для программы «Животные говорят» мы взяли дюжину белых мышей, и я до того доверился милой старушке Рани — самой добродушной, самой любимой во всей Британии звезде цирка Джерри Коттлоа, — что даже позволил двум зверькам бегать вверх-вниз по ее хоботу. Рани счастливо урчала — как и всегда, когда она довольна. Мыши бегали вверх-вниз, пытливо обследуя толстый серый «сук», на котором они оказались. Какой умилительный сюжет для телекамеры!.. И в этот момент Рани изогнула кончик хобота, нежно взяла одну белую мышку и с наслаждением отправила в рот, словно один из так любимых ею кусочков сахару… Какой конфуз! Все были просто ошарашены!.. Эта белая мышь оказалась единственным животным, которое я потерял за многие годы работы в кино и на телевидении.
Ну а самый леденящий кровь эпизод цикла «Животные говорят», когда у всех волосы встали дыбом, случился в Порт-Лаймпне, графство Кент, где мы снимали программу, посвященную змеям. Я был вместе с Андреа в знаменитом «Зале Уистлера» Джона Эспинолла, владельца великолепных коллекций животных; темой сюжета была «дойка» ядовитых змей, в частности двух египетских кобр. Джон Фоуден из зоопарка Дрэйтон Мейнор, великолепный специалист по змеям и один из тех немногих людей, на которых я полностью полагаюсь при работе с этими исключительно опасными рептилиями, принес из Эспинолловой коллекции два впечатляющих экземпляра. У одной из змей ядовитые железы были удалены хирургическим путем в США, и потому официально она считалась безопасной. Правда, год спустя, когда мы работали с этой же змеей в программе «№ 73», она меня здорово укусила. Как только мое выступление кончилось, Джон тут же подскочил; видя, как я сосу укушенный палец, он поинтересовался, как я себя чувствую, чем привел меня в ужас. «А что такого? — спросил я в свою очередь. — Это ведь твоя обезвреженная кобра, не так ли?» «Так-то так, — ответил Джон, — но возможно небольшое онемение руки. Боюсь, у нее не полностью удалили железы, и теперь они начали отрастать снова». «Ничего себе, — подумал я, — но, по крайней мере, смерть от укуса кобры почетней, чем от укуса гадюки!» К счастью, ничего у меня не онемело, но несколько месяцев спустя я узнал, что Джон с этой змеей больше не работает. Не доверяет.
Другая кобра, которую Джон привез в Порт-Лаймпн, выглядела точно так же, как «обезвреженная», но у нее ядовитые железы были целыми и в полной боевой готовности. Это была ужасная тварь! Если ее беспокоили, она не шипела, выпуская воздух из своего единственного (как у всех змей) легкого, но в буквальном смысле слова рычала. Она была столь же злонравна, как плюющая кобра, и столь же сильна, как королевская кобра. Потому как запас яда у нее был огромный, ее и выбрали для показательной дойки.
«Дойка» змей с целью получения яда для научных исследований происходит следующим образом: змею крепко держат за голову с раскрытыми челюстями, а к двум ядовитым клыкам верхней челюсти подносят стеклянный кубок с резиновой мембраной. При контакте клыков с мембраной змея реагирует так, как при контакте с кожей жертвы, и разряжает свой запас яда, который стекает на дно кубка. Змеиный яд, сложная химическая смесь, содержит субстанции, бесценные при лечении заболеваний сердца и крови у человека и животных, на их основе изготовляют также противоядия от укусов змей, спасающие жизнь людям в жарких странах. Чтобы успешно подоить змею, нужно крепко держать ей голову и столь же крепко держать кубок. Кобра, которую привез Джон, была самой настоящей «дойной коровой», которая даст сто очков вперед любой рекордистке фризской породы.
— Сущая дьяволица, — сказал Джон, когда я спросил, смогу ли сам подоить кобру для съемки. — Я не уверен, что это для тебя будет абсолютно безопасно. Она быстрая, злая и коварная.
— Обнадеживает, — пробурчал я. — Что ты предлагаешь?
— Будет лучше, если я сам ее подою. Надену твою куртку, а при съемках главного эпизода камера будет направлена на руки, так что никто и не узнает, что это не ты. При съемках с дальнего плана тебе вовсе не обязательно трогать руками это чудовище.