Эрик точно соответствовал описанию. Он был достаточно красивым и интересным парнем с добрым, открытым лицом. Она провела лучший год своей жизни, будучи его женой и помогая ему на ферме, но потом наступила засуха.
— Пикси! — Джами вскрикнула, толкая Мирифен.
— Где? — спросила женщина: в указанном Джами месте она увидела только покачивающийся силуэт пучка травы. — Это всего лишь тень, дорогая. Давай вернёмся в постель.
— Крысы привели пикси. Вы знаете: они охотятся на крыс. Моя мать всегда говорила: «Держи дом в чистоте, потому что если ты разведешь крыс, следом придут пикси».
Что-то зашуршало за их спинами, но Мирифен решила не оборачиваться.
— Пошли. Нам лучше лечь спать, если мы хотим рано проснуться.
Когда наступило утро, Мирифен встала одна, тихо выскользнув из постели: так как мужчины уехали, Джами попросила, чтобы Мирифен спала рядом с ней. Девушке едва исполнилось девятнадцать, и иногда казалось, что беременность не прибавляла ей зрелости, а делала похожей на ребёнка. Одеяло закрывало её живот. Это не могло длиться долго. Мирифен жаждала родов настолько же, насколько боялась их. Ей никогда не приходилось помогать роженицам, а до ближайшей акушерки было полдня езды. «Эда, пусть всё идет хорошо», — помолилась она и подошла к закрытой двери.
Следы крыс были по всей кухне. Кучки помёта и мазки грязи покрывали их тропы вдоль стен. Мирифен схватила метлу и вымела помёт за дверь. Она слегка смочила тряпку чистой водой и начала оттирать остальные следы: не стоило Джами видеть их, её отношение к крысам сейчас было почти неадекватное.
Не то чтобы Мирифен обвиняла её: крысы осаждали их. Как плотно ни закрывай дверь, эти твари всё равно просочатся. Они прогрызли двери кладовой и ели муку из мешков. Крысы грызли горшки с консервами, сургучные печати — абсолютно всё. На чердаке они бегали вдоль стропил, чтобы добраться до свисающих с них ветчин и бекона, и портили всё, что не ели. Даже нападали на спящих кур и воровали яйца.
Каждое утро Мирифен обнаруживала новые бесчинства. И каждое утро она изо всех сил пыталась скрыть от Джами, насколько бедственным становилось их положение. Когда мужчины ушли, Дрейк тихо сказал ей, что продуктов должно хватить на лето.
«К осени Эрик и я вернёмся с мешками зерна и карманами, полными монет».
Смелые слова. Она покачала головой и позволила рутинной работе поглотить её. Разожгла огонь, поставила на него кастрюлю с водой, затем наполнила чайник и тоже отправила кипятиться.
Мирифен хранила крупу в большом глиняном горшке на столе. На ночь она отодвинула от него стулья и прижала крышку камнем. Крысы не добрались до него, но всё-таки оставили свои следы на столе. Морщась, она стерла и их. Затем поставила кашу вариться и пошла к курятнику.
Пересчитав кур, пока выпускала их во двор, она поняла, что ночь пережили все, но от яиц осталась только измельчённая скорлупа, да остатки желтка на соломе. Мирифен стояла, над ними сжимая кулаки: и как только крысы сюда попали? Надо сегодня же найти их ходы!
Подоив коров, дав каждой меру зерна и немного воды из ведра, находившегося за пределами стойла, она отпустила их пастись на пыльное пастбище, где они ещё могли найти хоть что-то. Каждый день бедняги давали всё меньше молока. Закончив с ними, она пошла к колодцу.
Колодец плотно закрывался крышкой, Мирифен пришлось потрудиться, чтобы открыть его. Темнота и прохлада приветствовали её. Она нахмурилась, увидев, что края люка были погрызены. Кажется, крысы почувствовали запах воды. Если они прогрызут крышку и утонут в колодце, вода будет испорчена. Что можно сделать, чтобы остановить их? Ничего. Только сидеть около колодца всю ночь и охранять его. Она понимала, что ей придётся это делать. Ручей высох несколько недель назад, так что колодец был последним источником воды. И его надо было защищать.
Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался далекий всплеск. Мирифен подергала верёвку, чтобы зачерпнуть воды, и потянула полное ведро наверх. Дрейк обещал поставить лебёдку, но пока что ведро приходилось поднимать вручную. Каждый день воды становилось всё меньше. Она чуть не разжала пальца, когда вдруг увидела небольшое серое лицо с другой стороны колодца. На неё уставились глаза цвета платины. Существо сложило непропорционально длинные руки в умоляющем жесте и обнажило острые зубы, одними губами выговаривая иностранное слово:
— Пожалуйста, пожалуйста.
Когда Мирифен поставила мокрое ведро и в изумлении сделала шаг назад, маленькое существо рухнуло.