— Понятно, — ответила тихо Мирифен. Она поняла смысл тех печальных слов пикси.
Джами почувствовала её настроение.
— Они маленькие, и в хозяйстве от них не так много прока. Они не могут подметать или делать нечто подобное. Один чуть не утонул в ванночке для стирки. Но они могут приносить яйца из курятника и овощи с огорода, следить за огнём, шить, полоть грядки и прогонять крыс. Если к ним относиться хорошо, то они добродушны. По крайней мере, мы так думали… — Джами нахмурилась, вспоминая. — Быть может, всё это время они просто прятали обиду… Чай уже готов?
Мирифен кивнула и разлила чай по кружкам.
— Что случилось?
— Они убили моего младшего брата, — спокойным, но грустным голосом ответила Джами.
Мирифен молчала некоторое время, а потом всё же спросила с ужасом в голосе:
— Как?
Джами выдохнула.
— Задушили, я думаю, — в её голосе чувствовались слезы. — Он был ещё младенцем. Мать приказывала пикси следить за ним ночами. Укачивать, когда он просыпался, чтобы самой поспать хоть немного. Мирифен кивнула.
— Но однажды утром Грэга нашли мёртвым. Просто мёртвым. Ну, все знают, что такое иногда случается. Мы оплакали его и похоронили. Два года спустя она родила другого мальчика. Его назвали Двин. Он был прелестным пухлячком. Однажды ночью она опять приказала пикси наблюдать за ним и позвать, если он проснётся. Перед рассветом она встала и увидела, что все пикси стоят кольцом вокруг колыбели, а оттуда доносится ужасный хрип и плач. Мать схватила Двина, но было уже поздно. Он был мёртв.
Мирифен похолодела. Она не осмеливалась сказать Джами, что у них в доме появилась связанная пикси. Она должна была избавиться от неё как можно быстрее.
— Что же сделала твоя мать?
— Она не стала колебаться. Все эти пикси ели нашу еду и принимали нашу помощь, так что она могла командовать ими. «Уходите! — закричала она им. Все вы! Уходите навсегда!» И они пошли. Я смотрела за ними из окна дома, слышала как они пищали и плакали, уходя.
— Это всё, что она сделала? — Мирифен крепко сжала чашку в дрожащих руках.
— Это всё, что ей нужно было сделать, — мстительно сказала Джами. — Это означало смерть для каждого. Слова связывают пикси. Однажды я слышала, как старая пикси сказала, что мы должны относиться к словам, как к монетам. Мы не можем просто сказать «помой посуду», потому что тогда они будут мыть посуду в течение всего дня. Мы должны сказать: «Мойте грязную посуду, пока она не станет чистой, протирайте блюда, пока они не высохнут, а затем положите их в шкаф». Они делают именно то, что вы говорите. Поэтому, когда моя мать сказала им: «Уходите!» — они должны были пойти и никогда не остановиться. Потому что она не сказала, насколько далеко. Они должны были продолжать идти, пока не упадут замертво. Моя мать знала это. Она узнала это от своей матери.
Сердце Мирифен сжалось от ужаса.
— А что потом?
— После этого мои родители никогда не приводили пикси. Для борьбы с крысами мы завели кошек. Мать рожала ещё трижды, но, к горю моего отца, все дети были девочками. И они выжили, поскольку рядом не было пикси. Этих противных, мстительных бестий.
Джами сделала большой глоток своего остывшего чая. Поставив чашку на стол, она посмотрела прямо в глаза Мирифен.
— В смерти матери отец тоже обвинял пикси.
— Что?
— Он нашел её в сарае у основания лестницы. Со сломанной шеей. И с ног до головы покрытой пыльцой пикси. — Голос Джами погрустнел. — Скорее всего, они столкнули её с лестницы.
— Понятно, — голос Мирифен был слаб.
После завтрака она выставила во двор стул, дала Джами пряжу со спицами, а сама ускользнула в свою спальню. Пикси исчезла, прихватив амулет от болезни. Отлично. Кажется, всё разрешилось наилучшим образом. Она не знала, были ли пикси в действительности такими мстительными, какими их описывала Джами, и надеялась, что никогда не узнает.
День тянулся долго. С тех пор, как мужчины уехали, это уже стало нормой. Заниматься было нечем: ни сорняков, чтобы их пропалывать, ни урожая, чтобы его собирать… Мирифен попыталась найти крысиный ход в курятник, но так и не смогла, зато во время уборки обнаружила трёх крыс под соломой.
Дважды ей показалось, что она увидела пикси, но, обернувшись, она никого не заметила. Мирифен винила в этом ужасные рассказы Джами и собственное воображение, поэтому просто старалась игнорировать видения и заниматься делами.
После ужина она помыла посуду и полила огород использованной водой. Затем набрала ещё одно ведро воды и дала коровам напиться перед сном, загнала кур в вычищенный курятник и как можно плотнее закрыла дверь. Наконец, ей пришлось сообщить плохие новости Джами.
Сегодня ночью мне придётся сидеть у колодца и отгонять крыс.
Джами сначала возразила, потом заплакала и затем снова начала возражать.
— Я не могу спать одна в пустом доме, где крысы шуршат по углам. И где на них охотятся пикси. Вы же видели их пыльцу на ведре!
— Но ты не можешь спать на улице со мной. Будь разумна! У нас просто нет выбора.
Джами сдалась, хоть и не сразу. Мирифен списала её вредность на беременность и старалась не возражать. Это было трудно. Но, в конце концов, именно она должна провести ночь во дворе с прикладом и фонарём. Взяв одеяло, Мирифен вышла из дома и начала свое бдение.
Растущая луна уже была близка к полной. Её бледный, водянистый свет полностью заглушался фонарём. Мирифен сидела на крышке колодца и ждала. Ночной холод обволакивал, и она натянула одеяло на плечи. Песни насекомых в полях постепенно переросли в хор. Веки женщины отяжелели. В это время Джами задула свечу в спальне, и дом погрузился в темноту. Мирифен казалось, что за пределами круга света двигаются неясные тени. А может, глаза обманывали её. Приклад лежал у неё на коленях, и она отбивала на нём ритм, изо всех сил пытаясь не заснуть: тёрла глаза и голову, напевала старые песни, с трудом вспоминая слова. Был ли в этой песне третий куплет? Как она начиналась?
Мирифен резко очнулась.
Она не помнила, как легла. Приклад под её рукой сместился в сторону. На краю колодца сидела пикси и таращилась на неё своими зелёными, с искрами, глазами. Её длинные пальцы лежали на прикладе, а серебристо-серая кожа блестела в лунном свете.
— И что вы сейчас делаете? — спросила она у Мирифен.
Женщина осторожно села и приготовилась бежать.
— Я охраняю колодец. Крысы пытались прогрызть крышку. Но если они упадут туда, то утонут и испортят воду.
— Неправда! — пикси крикнула это с презрением. — Вы не охраняете. Вы спите! И что вы собираетесь сделать теперь? Сказать мне: «Уходи!»? Отправить меня умирать?
— Нет! — Мирифен была в смятении. Эта часть истории Джами ужаснула ее. Она изменила позу на более расслабленную, а пикси попятилась к границе света, таща за собой приклад. Он был слишком большим для неё, но она, очевидно, просто пыталась сделать его недосягаемым для Мирифен. — Я никогда не сделала бы этого. Ну, только если бы ты навредила мне первая.
— Пикси не убивают младенцев.
— Но они подслушивают.
Пикси повернула голову к Мирифен и нахмурилась.
— Они слушают, когда другие говорят, — уточнила Мирифен.
Пикси пожала одним плечом.
— Люди говорят, и если пикси рядом, то она слышит. И узнаёт, что ей следует бояться.
— Ну, тебе не нужно бояться меня. Если ты не причинишь мне вред, конечно.
Пикси нахмурила брови.