Малюш Лариса Александровна
Слова
-═Чтоб ты сдох, мудак,═- раздраженно прошипел Алекс Платт, держа в руке, обтянутой резиновой перчаткой, мокрый носок, который зачем-то был использован, как затычка стока в раковине. Вообще, в последние полгода после заселения, эта фраза вырывалась изо рта Алекса с подозрительным постоянством, когда дело касалось его соседа Макса Уилмера.
Получая ключи от комнаты в общежитии на новый учебный год, Алекс и подумать не мог о том, что его жизнь в конечном итоге станет именно такой.
В этом году, когда он перешел на третий курс, ему впервые досталось место в кампусе. Это было намного лучше, чем снимать жилье в городе: во-первых, это было существенно дешевле, а во-вторых, жить в окружении своих одногрупников было намного удобнее. В случае чего он с легкостью мог рассчитывать на своевременную помощь: если тебе среди ночи понадобится анатомический атлас определенного года издания, то он, с большой долей вероятности, мог бы быть найден у кого-то из общаги.
И все же, так как он не являлся новичком, к моменту заселения, ему уже не был свойственен тот азарт, какой был у абитуриентов. Когда слово студенческая жизнь стояло на одном уровне с различными вечеринками и полным уходом в отрыв. Скорее для него, как для обладателя гранта на обучение, было актуально все силы вкладывать именно в учебу, стараясь совмещать ее с работой по вечерам санитаром в госпитале. Но в любом случае удовлетворение его прошения о предоставлении комнаты в общежитии было, безусловно, приятным фактом.
Но, чего он не учел, стоя на пороге своей комнаты с дорожной сумкой через плечо, так это соседа, с которым ему предстояло делить комнату ближайший год. Им оказался темноволосый, зеленоглазый, суетливый молодой человек, студент второго курса Макс Уилмер.
Осознание, что сосед может доставить проблемы пришло к нему далеко не сразу. Первое впечатление, когда он пожимал сухую и тонкую ладонь, было вполне нейтральным. Немного неопрятный, бледный, словно после долгой болезни, долговязый парень, помешенный на учебе и не очень аккуратный в быту. И уж точно, освобождая свою кровать, заваленную чужими вещами, Платт не мог даже представить, что его жизнь с этого момента просто перевернется и вывернется наизнанку.
Вечером первого дня, глядя на поджавшего к груди худые ноги соседа, который отгородился от всего мира книгой "Теория струн и скрытые измерения вселенной", Алекс подумал, что возможно именно о таком тихом соседе он и мечтал.
А потом потянулись насыщенные учебой дни, с каждым из которых, Платт постепенно понимал, что жизнь с Уилмером═- это настоящее испытание для его выдержки.
Макс жил по какому-то только ему одному понятному расписанию. Он мог встать в пять утра, чтобы начать чем-то греметь в субботу, или начать проводить эксперименты среди ночи, а мог спать целый день, просто игнорируя лекции и занятия. Уходя утром на учебу и приходя в кампус после работы, Алекс видел только коротко стриженую макушку и худую, обтянутую майкой, спину.
Это всегда казалось ему странным. В один из дней, разговаривая после занятий с Беатрис Сойер, учившейся на одном курсе с Максом, он поинтересовался у нее о том, какой он, этот Уилмер? Сегодня тот снова остался спать, когда Алекс собирался на пары. И выходила так, что сосед их просто пропустил.
-═Уилмер? Странный парень, сынок каких-то влиятельных родителей. Почти не появляется на парах, зато на химии бывает всегда. Парни говорили, что он просто помешен на ней...
-═На химии? Почему же тогда он пошел на мед факультет?
-═Не знаю. Насколько помню, у него вся семья медики. Видимо, решили сохранить семейные традиции.
И практически сразу после того разговора, Алекс понял, что слова про то, что его сосед помешан на химии, не пустой звук. Пока на столе и тумбочке Макса громоздились различные среды, колбы и пробирки, а также какие-то наборы шприцов и ампул, ступки и пестики он не обращал на это внимания: мало ли какой научный проект, связанный с фармакологией может вести его сосед. Но когда то, чем занимался в свободное время Макс, стало угрожать его здоровью и жизни, это тоже перевесило чашу весов в сторону того, что Уилмер═- ужасен.
Спустя две недели после того разговора с Беатрис, Алекс первый раз вынужден был тушить пожар на столе, в то время когда Макс куда-то сбежал, оставив свой эксперимент без должного присмотра. И после этого маленького пожара, Алекс понял, что начинает действительно тихо ненавидеть соседа.
Помимо своей неуемной тяге к совсем не безопасным экспериментам, которые у него случались в моменты активности, как называл это время Платт, Макс вообще не имел даже малейшего представления о границах личного пространства, и наличии его, как такового. Покупая вечером еду для себя, Алекс мог не обнаружить ее утром. Его кровать периодически заваливалась всяким не принадлежащим ему хламом, более того, таким, которого и в их комнате-то не было. Макс мог спокойно взять попользоваться любую вещь в комнате, даже если к ней был прилеплен стикер: "Не трогать. Собственность Александра Платта". Стикер просто отлеплялся и выкидывался в мусорку, а вещь иногда бесследно исчезала.
Алекс пытался говорить, убеждать, просить соседа, но снова и снова, возвращаясь домой с работы, обнаруживал себя расчищающим заваленную всяким хламом кровать, прежде чем рухнуть на матрас и уснуть до звонка будильника.
Платт честно продержался два месяца, стараясь быть вежливым с Максом. Хотя жизнь с ним больше походило на выживание. Уходя на учебу в полвосьмого и возвращаясь поздно вечером или даже ночью, Алекс, как мог, старался игнорировать выходки соседа, но с каждым днем это делать было все сложней. Он отмывал кружки от всякой дряни, выкидывал какие-то странно пахнущие субстанции из различных мест, постоянно натыкался на шприцы, разбросанные лекарства и ампулы налоксона, которые он запихивал в ящик стола, отведенный у них под аптечку. Ежедневно расчищал постель, пытаясь просто лечь спать. Рассчитывая на сытный завтрак, он мог спокойно обнаружить совершенно пустой холодильник, а решив одеться, мог не обнаружить своих носков.
В один из дней, не обнаружив на месте, как своей бритвы, так и соседа, с которого можно было ее спросить, он потратил целый час, в итоге нашел станок засунутый за сливной бочек унитаза. Именно тогда, держа в руках отцовский подарок на двадцатилетие и разглядывая какие-то странные прилипшие к нему тиккированные волоски, словно им до этого брили кошку, Алекс почувствовал, что его терпению, которое он считал почти безграничным приходит конец.