— Кто вам об этом сказал? Как вам удалось заполучить эту запись?
Лэну Даорну после этого досталось несколько крайне подозрительных взглядов, но у меня было что сказать и по этому поводу.
— Я очень рано начал интересоваться техникой и маготехникой, лэн. И у меня неплохо получалось, поэтому-то в конечном итоге я и выбрал для себя такой факультет. По этой же причине мне всегда было любопытно, как устроены те или иные приборы. Еще живя с родителями, я частенько их разбирал и собирал, изучал имеющиеся в домашних големах программы. Да и свой школьный браслет разобрал почти сразу, как только мне его выдали, так что быстро понял, что это такое и для чего нужно.
Угу. А еще я электронные замки на раз-два вскрывал и своими силами оживил древний-предревний спортивно-обучающий модуль, о чем информаторы инспектора Ито, к счастью, не пронюхали. Так что и со школьными браслетами поработать для меня труда не составляло, о чем наставнику, правда, я в свое время не сказал, но на фоне всего остального он сейчас не выглядел особенно удивленным.
— После того, как я стал свидетелем услышанной вами сцены, как вы понимаете, мое желание общаться с бабушкой и дедушкой резко сошло на нет, — продолжил я, убедившись, что мои объяснения были восприняты комиссией достаточно положительно. — Хотя первое время я надеялся, что она просто не так выразилась. Думал, что она оговорилась и имела в виду совсем не то. Однако больше в тот год ни она, ни дед ко мне не приезжали. А в следующий родительский день лаир Вохш приехал один. И через год. И через два… Собственно, бабушку я увидел во второй раз только на последнем году обучения, после того, как выиграл турнир. Они тогда приехали внепланово, зимой, хотя раньше никогда этого не делали. Но если поначалу я думал, что явились они ради меня, то очень скоро стало ясно, что я ошибся.
Я снова загрузил в терминал аудиозапись, на этот раз побольше раза в три, и прокрутил перед членами комиссии почти весь разговор, который у нас состоялся по поводу выигранных мною призовых денег.
Он тогда, помнится, был непростым, бабуля, не стесняясь, вымогала у меня немалый выигрыш. Сначала льстила, подлизывалась, убеждала, потом настаивала, предлагая по-быстрому оформить опеку, и под конец начала уже откровенно угрожать. А когда я твердо сказал, что денег ей не дам, в сердцах бросила: «Ах ты, неблагодарный мальчишка! И мать твоя была такой же! Имей в виду: явишься на порог — не пущу! И никакой помощи ты от нас больше не получишь!»
И Эмма, естественно, все это добросовестно записала, хотя кто бы мог подумать, что эти записи когда-нибудь понадобятся. Но я не постеснялся выложить тот разговор почти целиком, благо мои слова и мои возражения в тот день были достаточно весомыми.
Когда визгливый бабкин голос отгремел в зале, я с удовлетворением отметил, что лэнна Босхо не на шутку призадумалась, да и инспектор Ито выглядел бледно. Представитель службы опеки вообще позеленел. Вероятно, во время обсуждения моей судьбы именно эти двое активно доказывали, что чета Вохш — во всех отношениях достойная, внимательная, адекватная и заботливая пара, которой можно доверить воспитание ребенка.
Я ведь в их терминалы еще вчера влез. Посмотрел, так сказать, материалы дела. И там, как оказалось, моя «дорогая» бабуля оказалась представлена в таком свете, что ей для полного счастья только нимба и крылышек не хватало. И сына-то она вырастила, и внуки-то у нее в доме благополучно подрастают, и воспитатели о ней хорошо отзываются, и соседи прямо нарадоваться не могут, что такая замечательная семья живет на одной улице… А еще у них есть большой дом, машина, детишки сыты-обуты-одеты, ну разве что озорничают иногда…
Неудивительно, что вчера, когда госпожа Босхо решала мою судьбу, ей показалось, что такой бабушке как лаира Вохш можно доверить воспитание и третьего внука. Ну на один-то день точно можно передать, ведь что плохого мне могла сделать вся такая положительная со всех сторон лаира, которую в комитете по делам несовершеннолетних представили как наилучшего в мире опекуна?
Я ведь вчера не просто так промолчал. После бабкиного сольного выступления и при таких исходных данных мне не удалось бы вот так с ходу очернить ее насквозь положительный и прямо-таки идеальный образ.
Зато сегодня, когда и тхаэры выступили, и показания дали на камеру, мои доказательства прозвучали гораздо более весомо. Поэтому все, что мне теперь оставалось, это красиво зафиналить свою речь, чтобы у председателя комиссии возникли вопросы уже не ко мне, а к коллегам, которые рискнули так ее подставить и обмануть.
— После этого случая ни лаира, ни лаир Вохш в моей жизни больше не появлялись, — так же спокойно поведал я, убедившись, что члены комиссии прониклись. — А вот жить и учиться после этого мне стало намного сложнее. Фактически лаира Вохш дала понять, что я ей не нужен. Да и опеку она предлагала оформить исключительно в корыстных целях, поэтому с тех пор я перестал считать этих людей своими родственниками и отдавал себе отчет, что ни с жильем, ни с учебой, ни просто по жизни ни один, ни другой мне уже ничем не помогут.