Я подобрался.
Складно врет бабуля. Как по писаному чешет, красиво обходя острые углы и выставляя напоказ свои ошибки именно так, как это было нужно для слезливой истории, а также искусно умалчивая детали, без которых эта самая история выставляла в дурном свете не ее саму, а моего наставника.
Интересно, когда она успела этому научиться?
Или правильнее будет спросить, кто ее этому научил?
Мой взгляд плавно переместился на молчаливо сидящего на скамье мужчину в костюме, которого бабка привела с собой в качестве группы поддержки. После чего я дал задание Эмме поискать информацию по этому типу, который, судя по всему, не просто так появился в роли бабулиного защитника.
— Именно тогда я подумала, что новый директор школы Ганратаэ не просто взял шефство над нашим мальчиком, но вольно или же невольно… тут уж я не могу судить… оказал на него то самое влияние, которое заставило Адрэа отказаться от семьи.
— Почему вы так решили? — едва заметно нахмурился один из заместителей лэнны Босхо.
Бабка неожиданно всплеснула руками.
— А о чем, по-вашему, я могла подумать? У меня, между прочим, еще два внука подрастают. Мне ли не знать, насколько зависимы маленькие дети от мнения взрослых? Да еще таких взрослых, которые проводят рядом с ними дни напролет и обучают важным, интересным, хотя подчас и опасным вещам? Мнение таких людей нередко становится для ребят определяющим. Дети ведь легко внушаемы. Слабы. Им постоянно надо чувствовать одобрение взрослых. И если это самое одобрение они получают, то их доверие к такому человеку может стать воистину безграничным. А значит, и зависимость от него будет практически полной. И тогда ее можно использовать в своих целях, а ребенок этого даже не заметит! Да что там! Это не всегда бывает под силу и взрослому, недаром так много людей пытаются друг другом манипулировать и делают это более чем успешно. Да, быть может, все это было неумышленно, но все же я не могу не видеть, что Адрэа под влиянием нового учителя сильно изменился. Даже, я бы сказала, кардинально изменился. Мы с мужем оба это заметили. Понимаю, быть может, это полезно для учебы и тренировок, но отрывать его от семьи было бесчеловечно! Или вы со мной не согласны?
Бабка сделала еще одну драматическую паузу, и я едва удержался, чтобы ей не похлопать.
Браво. Отлично сыграно. Тем более что от прямых обвинений она все-таки удержалась и всего лишь грамотно намекнула, что заподозрила… да-да, пока лишь заподозрила, что наставник умышленно нас разделил. Как любящая бабушка, внезапно столкнувшаяся с отторжением со стороны внука, она имела на это полное право. Но даже если она и ошиблась, то никто ее за это не осудит. Просто потому, что ошибаться никому из нас не запрещено.
— Вы сообщили инспектору Ито о своих подозрениях? — строго осведомилась лэнна Босхо, глянув на расстроенную лаиру Вохш снизу вверх.
Бабуля огорченно кивнула.
— Позже, чем следовало бы. Но да, сообщила.
— А почему вы сделали это лишь два месяца назад, если заподозрили неладное уже давно? — неожиданно вмешался в разговор второй заместитель, который до этого молчал.
Лаира Вохш очень натурально всплакнула.
— Потому что поначалу я не знала, что делать и к кому обратиться. Мне не у кого было спросить совета. Консультация у бесплатного законника меня не удовлетворила. Для платного нужно было накопить денег, а мы довольно бедные люди. Для всего этого понадобилось время. К тому же я, к своему стыду, побоялась, что без веских доказательств меня не примут всерьез. Да и надо было убедиться, что мои подозрения небеспочвенны. Однако прошлым летом они окончательно укрепились, когда мы случайно встретились с Адрэа в Нарке, но он демонстративно сделал вид, что мы незнакомы. Он проигнорировал свою родную бабушку! — патетически заломила она руки. — Просто отвернулся и прошел мимо, можете себе представить? Только тогда я поняла, что непростительно промедлила и потеряла время. После чего принялась усиленно искать доказательства. И как только их набралось достаточно, сразу же обратилась в комитет по делам несовершеннолетних в надежде, что вы поможете мне вернуть внука в семью.
Я покосился на сидящего рядом наставника, но на его лице не было видно ни единой эмоции, хотя в душе, как подсказала Эмма, он отнюдь не остался равнодушным к прозвучавшей здесь лжи. И ему стоило немалых усилий, чтобы не подняться и не высказать старой уродине все, что он по этому поводу думает.