Лэн Даорн после этого окончательно сдался, так что я сходил умыться, переоделся и, усевшись в кресло, дотронулся до настороженно подмигивающего зеленым огоньком блокиратора.
— Подожди, — спохватился наставник. — За исцеляющим амулетом схожу. Пусть будет под рукой на всякий случай.
Я с интересом на него покосился, недоумевая, когда он только успел. Но тут Эмма по секрету шепнула, что еще позавчера заметила, что у моего наставника появился в кармане неучтенный прибор. А все последние ночи он примерно около полуночи в обязательном порядке вставал, осторожно заглядывал в мою комнату и, только убедившись, что я действительно сплю, так же тихо возвращался к себе.
Причем поскольку сама Эмма в это время находилась в нашем общем сне и старательно помогала мне издеваться над Чарликом, то подозрительную активность лэна Даорна заметил бодрствующий ночами йорк. Да еще и доложил, что наставник, похоже, начал заводить на ночь будильник, а дверь в свою комнату оставлял приоткрытой, чтобы в случае чего меня не упустить.
Вот блин, а?
Мало того, что я сам себе жить не давал, так еще и наставнику приходилось со мной мучиться. Но в том числе и поэтому я был уверен, что с видениями надо заканчивать как можно быстрее. Поэтому, как только лэн Даорн вернулся, решительным жестом отключил блокиратор.
Как и ожидалось, в транс меня утянуло практически сразу, как только зеленый огонек на экране погас, причем случилось это настолько легко и естественно, что я даже удивился. Более того, на этот раз видение мне досталось на редкость яркое и эмоциональное. Причем настолько, что даже после того, как оно ушло, мне понадобилось время прийти в себя.
— Говори! — прорычал тан Альнбар, держа за грудки неимоверно уставшего, бесконечно дряхлого и уже дышащего на ладан старика, в котором лишь с большим трудом можно было признать тана Норасхэ. — Как ты это сделал⁈ Как вообще посмел⁈
При этом находился тан Норасхэ не в кабинете, а в постели. Сам он был подключен к постоянно работающему кардиомонитору. Рядом у стены виднелся краешек современного медицинского модуля, всегда готового принять трудного пациента. Из чего следовало заключить, что старый тан, который и так на удивление долго протянул на должности главы рода, находился при смерти. И лишь благодаря угрозам Альнбара Расхэ к нему все-таки пустили, просто потому, что, когда тан находился в таком бешенстве, никто бы его не удержал.
— Я…
— Говори! — снова рявкнул тан Альнбар. — Я знаю, что ты отдал за меня не дочь, а кого-то другого! Кто она? Зачем? Как ты это сделал⁈ И как смел ты предать и разрушить все, что наши семьи создавали веками⁈
У старого тана вырвался из горла полузадушенный хрип, после чего гость все же сбавил обороты, чтобы старик не помер прямо у него на руках.
— Зачем ты нас предал? — тяжело посмотрел на него Альнбар.
Он знал этого человека всю жизнь. Относился к нему почти как к отцу. Сколько себя помнил, у Расхэ всегда были прекрасные отношения с соседями. Общее дело, общие интересы, даже дети в обоих семьях были близкими родственниками. Тан Горус и тан Носко поддерживали связи много десятилетий. Были друг для друга хорошей опорой и одновременно старыми друзьями, которые знали, что всегда могут довериться и подставить спину.
Ну так зачем же старик все это угробил⁈
Зачем так долго лгал⁈
Зачем подставил Расхэ, если те всегда стояли за Норасхэ горой⁈
— Я… это не предательство… прости… у меня просто выбора не было, — просипел старый маг, в котором жизни осталось буквально на несколько дней, и натужно закашлялся.
У тана Альнбара загуляли желваки на скулах, но все же он сдержался, не стал добивать и без того немощного старика. Просто присел на краешек стоящего рядом стула. Рывком откинул спадающее с постели и мешающее ему одеяло. А потом в третий раз велел, уже почти спокойно:
— Говори.
И тан Носко, хрипло дыша и с трудом переводя дух, начал медленно, неохотно и с видимым усилием рассказывать.
Как хорошо знал Альнбар, за годы жизни у старика Носко родилось всего двое детей — благоразумный, спокойный и рассудительный Тирус, который в скором времени займет место главы рода, и с виду тихая, неприметная, вечно ходящая с опущенными глазами дочь Элизабет, от которой отец вообще не ждал никаких проблем.