Автомобильный поток на бульваре Равелина едва тянулся. Игрис поерзал на сиденье: ему захотелось выйти и прогуляться пешком.
— Дело Болотной Карги, — тихо сказал Алистан. — Подумай, кому передать. Там, собственно, остались формальности — война с их адвокатами…
— Война с адвокатами нас не касается. Передаем дело… — Певец вдруг замолчал, уставившись в одну точку. Игрис наблюдал за ним краем глаза.
— Точно, — наконец прошептал Певец. — Никому так не выгодно тебя скомпрометировать, как адвокатам Карги. Проклятье, дело-то на поверхности! Представляю, как они взвоют… Ты никого не убивал и не стирал себе память, это подстава!
— Не вижу технической возможности, — осторожно заметил Алистан. — А ты?
— То, что мы не видим, не означает, будто возможности нет. Старуха страшно богата… Господин следователь, — он обернулся к Игрису, держась подчеркнуто уважительно. — Нам надо будет подготовить программу совместных действий. Первая на данный момент версия: по заказу Элеоноры Стри, престарелой дамы, обвиняемой в серии убийств, совершена попытка скомпрометировать главного следователя по ее делу. Имитация убийства…
— Но как же имитация, если я видел труп, — тихо сказал Игрис.
— Проклятье! Эта женщина убита единственно для того, чтобы возложить вину на Алистана Каменный Берег! Именно сейчас, когда дело практически завершено, у адвокатов не осталось лазеек… Нас ждет целый ряд экспертиз, мы должны доказать, что подделка подписи под заклинанием возможна.
— То есть вы собираетесь подгонять факты под свою версию?
Боксер в глубине машины вздохнул, закатив глаза.
— Господин Трихвоста, мы действуем сообща. Наша цель — найти убийцу.
— Если он не едет в этой машине. Очевидные улики, даже без ваших волшебных подписей: заказ и оплата комнаты, камин, показания свидетелей…
— То, что очевидно, чаще всего оказывается ложным, — кротко сказал Певец. — Не знаю, как у вас, а в нашей практике это правило. Если хотите найти убийцу — обратитесь к связям Элеоноры Стри, она же Болотная Карга, тринадцать душ на совести…
— А бульвар-то еле тянется, — задумчиво сказал Алистан и вытащил мобильный телефон.
Игрис подумал, что телефон-то хорошо бы у подозреваемого изъять… Согласно процедуре.
— Илона? Привет. Я жив, здоров, очень тебя люблю. Поцелуй Бенедикта. Что? Нет, не особенно. Я перезвоню потом. Возможно, ночевать не приду… Прости. Ну, до скорого.
Он спрятал телефон и уставился в окно. Справа открылась площадь маршала Равелина, памятник в окружении розовых кустов: маршал стоял, подняв в приветствии руки, и на монументальных пальцах его сидели живые голуби. Вокруг постамента замерли двенадцать статуй поменьше: ближайшие соратники маршала, герои Священной войны.
Машина свернула.
Здание «Коршуна» помещалось на площади Равелина, об этом знал каждый обыватель в столице и провинции, поскольку сериал «Под надежным крылом» не сходил с вершины рейтинга вот уже третий сезон. Игрис и сам смотрел несколько серий, еще в прошлом году, вместе с Еленой, и почти втянулся, но тут на работе случился очередной аврал, и Игрис окончательно отвык от телевизора.
Родственники жены смотрели «Под надежным крылом» каждый вечер. Игрис, запершись в своей комнате, иногда вздрагивал от криков: «Нет! Это смертельное заклятие! Остановитесь! Нет!»
Его не покидало ощущение, что он сам сделался героем сериала. На подземной автостоянке «Коршуна» играла негромкая музыка. Игрис подумал про себя: хороший саундтрек.
Он то и дело поглядывал на Алистана. Когда вялая рассеянность убийцы сменится отчаянием? Или яростью? Ведь не способен человек принять такой удар судьбы с сонным видом: это защитный механизм, но сколь угодно крепкая психика не может защищаться вечно…
Или это тоже заклинание, нечто вроде искусственного спокойствия? Добраться бы до своего кабинета: Игрис тут же закажет справочник по психологии магов, самый полный, какой только отыщется.
Скоростной лифт вознес их почти к самой верхушке здания. «Приемная Алистана Каменный Берег» — блестящая табличка на блестящей двери, огромное, удобное, респектабельное помещение. Певец и Алистан сразу ушли в кабинет, за темную дубовую дверь; Игрис заволновался. Боксер подсунул ему на подпись бумагу, покрытую голограммами и водяными знаками, как туземец татуировкой.
Это было обязательство не разглашать сведения, полученные в порядке ознакомления с делом: «Если я нарушу данный обет, язык мой покроется язвами на срок от трех до десяти лет, в зависимости от количества выданной информации, а я буду нести ответственность согласно гражданскому кодексу…»
— Разве я должен буду ознакомиться с каким-либо делом «Коршуна»?
— Да! Если уж вы ведете это следствие и представляете здесь гражданские власти.
— Я не стану это подписывать, — подумав, сообщил Игрис. — Я собираюсь свободно распоряжаться всей информацией, которая понадобится для следственных действий.
Боксер, видимо, растерялся. В этот момент входная дверь открылась снова, и на пороге появился исключительно некрасивый человек с черным чемоданчиком в руке.
— Я механик, — сказал он вместо приветствия. — Документы на вмешательство вы подготовили?
Игрис смотрел на новоприбывшего с недоверчивым ужасом. С первого взгляда трудно было понять, в чем заключается уродство: очевидных изъянов не было. Разложив это лицо на детали, можно было отметить волевой подбородок, прямой нос, густые ресницы и выразительные карие глаза — однако будучи собраны на одном лице, все эти замечательные части производили отталкивающее и даже пугающее впечатление. Игрис решил, что все дело в пропорциях: глаза слишком широко расставлены и слишком низко посажены относительно переносицы. Следствие это профессии или насмешка природы?
Из кабинета быстрым шагом вышел Певец.
— Добрый день, — он смерил механика неприязненным взглядом. — Документ у нас один — личное согласие. Давайте не будем тянуть.
Он поманил механика пальцем, тот проследовал через приемную, больше не взглянув ни на Боксера, ни на Игриса. Несколько минут прошло в тяжелом молчании. Из кабинета не доносилось ни звука.
Потом вернулся Певец. Его смуглое лицо казалось желтоватым.
— Сволочи, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Я этого так не оставлю… Давай, Боксер, вызывай наших родных журналюг, надо озвучить рабочую версию. И необходимо организовать утечку по делу Болотной Карги. С подробностями. Кто у нас работает с общественным мнением?
Он вдруг заметил Игриса и уставился на него так, будто тот соткался перед ним прямо из воздуха.
Боксер возвел глаза к деревянному потолку. «Как я еще работаю с этим человеком?» — говорил его взгляд.
Певец вдруг наклонился вперед. Целую секунду Игрис был уверен, что маг собирается взять его за воротник рубашки и хорошенько встряхнуть.
— Вы понимаете, что это за человек? — Певец говорил напористым шепотом, воздух вырывался из него с шипением, как из пробитой автомобильной камеры. — Ладно, половина его дел засекречена… Но хоть что-то вы должны были слышать об Алистане Каменный Берег?! Это лучший руководитель, которого я знал, и лучший оперативник! Это человек, которому обязаны жизнью сотни людей! И прочих тварей! Вы не ходили с ним на оборотня, рыло на рыло, откуда вам знать… Какого лешего ему убивать неприметную тетку? Это провокация, явная и наглая, и я не собираюсь быть разборчивым в средствах. Либо вы мне поможете, либо лишитесь работы, репутации, здоровья…
— Вы мне угрожаете? — спросил потрясенный Игрис.
Он не мог поверить, что в респектабельной приемной «Коршуна» сотрудник этой уважаемой организации пытается запугать его, следователя прокуратуры, да еще в присутствии третьего лица! Через мгновение он понял, что Певец, со всеми его жесткими и властными манерами, на грани истерики. Или уже за гранью.
Боксер незаметно вышел. Игрис решил промолчать; Певец мерил комнату шагами, десять шагов по ковру в одном направлении и десять в другом, от окна к фикусу и обратно.
Открылась дверь кабинета. Вышел уродливый механик, потирая очень красные, будто распаренные ладони: