Аарон Пирсон перешёл на размеренный шаг, подбросил трость вверх и ловко схватив её за нижнюю часть, начал по-ребячески двигать предметы на комоде, столе и полках её рукоятью.
- Я не стыжусь того что сделал, – тихим голосом и с мёртвым выражением лица произнёс он, остановив свою игру в перестановку предметов на фотографии семьи доктора. – У меня была мечта. Простая, такая же, как и у всех и потому такая желанная. Наивная. Ради неё я проделал большой путь и пожертвовал всем, что имел. Ради неё... Я любил её... У меня были амбициозные планы на жизнь, и она занимала в них центральное место. Я был так молод, что казалось могу свернуть горы, если пожелаю, лишь бы это кому-то было нужно... Лишь бы это кому-то было нужно... Ради любви мужчины идут на такие безумные поступки. Что тут говорить, вы и сами это пережили. А ведь всё, что нужно просто искренни любить и быть рядом. Необходимо быть сильным и не побояться откинуть свои гордость и предубеждения для того, чтобы оставаться с ней и да, продолжать бороться... бороться за своё счастье... за её счастье тоже, – и глаза его словно поменяли цвет. Они потускнели и потемнели, в них появились блики света. – В прочем сейчас это не имеет никакого значения. История не терпит сослагательного наклонения. Я современный человек и живу сегодняшним днём. У меня были и другие женщины и будет ещё очень много. Я успешен и богат –женщины это так любят. И плевать я на неё хотел. Она меня не любила. И какой тогда был смысл с ней общаться дальше? Она не разделяла моей мечты и не хотела быть частью моей жизни. Что же мне было брать её насильно? Что за шекспировский сюжет! Я делал всё, что было в моей силе. Я любил её, уважал, оберегал, ценил. Дарил подарки и обращался с ней, как с королевой. Она ещё будет плакать, что потеряла такого, как я мужчину.
Аарон Пирсон замер неподвижно и, уставившись в одну точку, глубоко задумался о чём-то.
- Я бы её обидел. Я бы разбил ей сердце. Я бы пил, как мой отец, и бил её, как он. Я бы её возненавидел за то, что она не любит меня так, как я её люблю. Я и сейчас, кажется, переживаю эти чувства. Всё к лучшему. Нет серьезно. Ха-ха, – он спонтанно засмеялся и столь же внезапно прекратил. – Всё так, как и должно быть. Я злодей – я бы её обидел. И хоть я ни сказал ей ни одного плохого слова, ни разу не повысил голос, я бы её обидел. Я чувствую, что мог. Парой от этих мыслей мне даже становится страшно. Я ей желаю счастья и искренни хочу, чтобы она была с тем, кто её будет ценить и уважать по-настоящему и самое главное никогда... слышите, никогда не причинит ей боль! Она заслуживает лучшего. Она так хороша. А я бы ей сломал всю жизнь. Такому, как мне монстру лучше всегда быть одному, – с этими словами он начал нервно вращать трость, а затем раз-за-разом подбрасывать её в верх и грубо со всей силой хватать на лету одной рукой. – Одиночество мой лучший друг. Оно даёт мне силы и время двигаться в перед. Я сильный и мне никто не нужен. Наверное, мной правят демоны. Они и предают мне сил, и они же ведут меня по жизни. О, это наши семейные демоны, однозначно. Они терзают мою душу и наводят меня на злые мысли. Из-за них я ещё превращу этом мир в ничто. Я испепелю его. Вот увидите! И она бы это поняла, увидь она моих сокрытых демонов. Она бы испугалась. Я бы и её испепелил. Так что это даже хорошо, что она меня не любила, – он перестал подкидывать трость и теперь, держа её в двумя руками, стал размахивать ей, как будто нанося удары по невидимым врагам. – Уходи от меня, уходи, дорогая. Я – сущее зло. Беги от меня, любимая. Я уничтожаю всё к чему прикасаюсь. Не смотри на меня и не думай обо мне. Из-за меня бы ты страдала. Уходи. Я ужасный человек. Уходи. Я такой же как отец. Уходи прочь!