Только поздно вечером удалось, наконец, поговорить. Макс, полдня обхаживавший Оксану, кипел как горшочек с кашей.
– Излагай, пока тебя не разорвало, – сказал Стас, когда они остановились покурить на стоянке, уже собираясь разъезжаться по домам.
– Так в том – то и дело, что особо нечего и это главная новость! Она ничего не знает, не видела, не слышала, а ее супруг, оказывается, и не дружил с Деминым вовсе, а так приятельствовал, «привет – пока» – выпалил Макс на одном дыхании.
– О как! А ты серьезно с ней поговорил? Может она тебя не так поняла? – спросил Стас.
– Или, ты как-то не так спрашивал? – уточнила Алина.
– Или магнит забарахлил? – хмыкну Стас.
Макс обиженно засопел. – Знаете что, если хотите – попытайтесь сами, говорю Вам – она «ушла в несознанку». Делает это топорно, все время пытается перевести стрелки на что-то другое и вообще, мне показалось, что ей этот разговор – поперек горла. А будете ругаться, я вообще уйду, посмотрим, что Вы без меня делать будете – и Макс сделал вид, что на самом деле собирается идти к своей машине.
– Не бросай нас, мы не хотели художника обидеть, – Алина обняла его за плечи. – Просто действительно странно. Беляков же точно сказал – «лучший друг», а она говорит «привет – пока».
– Вот именно! – Макс опять разволновался. Я растратил на нее недельный запас своего обаяния, а она ни в какую!
– Значит, я завтра наберу Белякову – уточню, может он попутал что – сказал Стас.
– И если Беляков все подтвердит, расскажем Воронцову, пусть он с ней поговорит – предложила Алина. – И нашим ничего не рассказываем.
– Еще неизвестно наши ли эти наши – в задумчивости произнес Макс.
Поднявшись забрать щенка, они незамедлительно были направлены мыть руки. – Полотенца – на крючке у входа и поторопитесь, а то все остынет – возражений Зинаида Матвеевна не принимала, да они и не сопротивлялись. Пахло так, что желудок, залитый под завязку одним кофе, отплясывал румбу.
– Зинаида Матвеевна, а где Вы так научились готовить? А порции – то какие – один пирожок и можно сутки потом не есть! – проговорил Стас с набитым ртом.
– Где-где, да-к на флоте, – и она энергично закачала белоснежной «халой» в подтвержденье своих слов. – Я после кулинарного техникума устроилась поварихой, на рыболовецкий траулер. Вот где выучка! Попробуй поготовь, когда качает, половина продуктов отсырела, а на рыбу уже никто смотреть не может.
– А с Михаилом Дмитриевичем, Вы как познакомились, – тоже жуя спросила Алина.
– Так мы оба с Холмска, он к нам на судно радиоэлектронщиком устроился, всё мою стряпню нахваливал, а потом ушел и пропал. Я еще лет пятнадцать проработала поварихой и в монастыре, и детском садике, и в заводской столовой, а в начале девяностых, когда завод обанкротили и стало совсем худо, объявился Мишенька и позвал к себе. Так и живу.
– О, ребята, а я чувствую дом ожил – в кухню зашел Михаил и улыбаясь протянул руку Стасу. – Алина, как ты? – спросил он приобняв ее.
– Все хорошо, отработали, – ответил за двоих Стас. – Сам то как?
– Тоже все ок, представляете, звонил Воронцов и сказал, что они разглядели номер машины, на которой приехал Ваш курьер и если тачка не ворованная, они его найдут.
– А почему он нам ничего не сказал? – ревниво спросила Алина.
– Так он и мне по делу звонил, а не докладывал. Он запросил у меня более ранние записи, потому что на тех двух, где сам курьер засветился, тачка под камеры не попала, а вот за неделю до этого, он воткнулся прямо перед подъездом и знаете, что интересно, приехал сразу за Вами.
Пока они болтали, Зинаида успела не только накормить Михаила, но и сварить всем кофе. Черчилль дремал в кресле рядом, а они рассказывали новым знакомым все те странности, которые случились с ними за последнее время.
– Дела, – сказал Михаил, уже прощаясь. – Меня неделю не будет, так Вы тут поосторожнее, Стас – не отпускай ее никуда одну, а я дам задание своим ребятам, посмотрим, может, чем поможем.
– Вот-вот, поберегите себя, а Михал Дмитрич приедет – и во всем разберется, – уверенно сказала Зинаида, с обожанием поглядывая на него.
Следующий день прошел в таком же аврале. Руководство приказало «поднажать» и все «поднажали». Премии напрямую зависели от производственных показателей, которые за них рассчитывали итальянцы по супер замороченной методике а, исходя из нее, они отставали примерно на полгода.
Алине казалось, что и Караев и Гасанов смотрят на нее как-то не так, но потом она плюнула на собственные переживания и опять вгрызлась в проклятый отчет.