– Стас, представляешь, за три начальника до меня, отделом руководила мать Проскурякова, потом ее перевели в Москву, к Сафроновой, потом в Москву уехал Костя, позвал за собой Демина, а потом они все вернулись. Давай найдем Костину мать и узнаем у нее, что к чему, может она расскажет, что творилось в отделе до меня, может к портрету Сафроновой что-то добавит и вообще. Короче, я завтра в кадрах все выясню, или Макса отрядим, а потом поедем к Веронике Сергеевне и поговорим.
– Мы не сможем к ней поехать, Алин, ее нет в живых.
– Как нет? – ахнула Алина. – А ты откуда знаешь?
– Воронцов рассказал, – мрачно сказал он.
– Воронцов?
– Да.
– А ты ему звонил? – спросила Алина и, не дав ответить, вдруг спохватилась – Постой, а не к нему ли, ты сегодня ездил?
– К нему.
– Зачем?
– Миша видел курьера около нашего дома, уже после нападения, совсем недавно, а я не хотел тебя волновать и поехал к Воронцову, чтобы тот пошевеливался.
– Ну, и что пообещал Геннадий Викторович?
– По этому делу ничего, а про Костину мать и их работу в Москве сообщил, практически то же самое, что и ты, и что он собирается ехать в командировку.
– Понятно, – ответила Алина и замолчала, отвернувшись к окну.
Полдороги проехали молча, пока Стас резко не затормозил около обочины.
– Алин. Прости, что не рассказал…
– Ах, прости! – неожиданно заорала Алина. Стас даже отпрянул, настолько неожиданно громко это получилось. – А если ты уедешь и не вернешься, а если тебе придет в голову самому ловить злодеев и тебя, так же как Черчилля… Она из всех сил пыталась держаться, но не смогла.
– Алиночка, ну ты чего, ну перестань, – Стас так растерялся, что совершенно не знал, что делать. За все время знакомства он первый раз видел, как она плачет. Он неловко стал гладить ее по голове,
– Не надо, не трогай, если ты будешь меня жалеть, я вообще никогда не остановлюсь. Я сейчас, подожди. Она перестала плакать, так же резко, как и начала.
Стас молчал, а Алина сделав еще пару-тройку глубоких вздохов, попросила его ехать к дому.
– Пообещай мне, что больше никогда не будешь от меня ничего скрывать, я и так переживаю, что ты во что ни будь вляпаешься с Мишей этим, или с Максом… я просто не переживу, если с тобой что ни будь случится.
Долгожданную поездку в Боровое пришлось отложить. Вернувшись домой, Алина резко затемпературила и слегла. Зинаида Матвеевна, заглянувшая к ним на ежевечерний кофе, немедленно организовала лазарет с усиленным питанием. Поскольку лучшим лекарством от всех болезней она считала сытную и здоровую пищу, бедного Стаса отправили в круглосуточный супермаркет, снабдив списком, длинною в жизнь.
Мама, тетка Ирка и Зинаида Матвеевна поочередно появлялись на пороге спальни, прикладывали руки к ее бедной голове и заставляли сделать: «ну еще один маленький глоточек». В результате их стараний, Алина металась между кроватью и уборной и к возвращению Стаса стояла к краю могилы гораздо ближе, чем до его отъезда.
– Стас, спаси меня. Они меня угробят, я не могу больше не пить, ни есть, ни бегать. У меня на лбу уже вмятина, а я просто хочу спать.
– Понял, сейчас все будет, – сказал Стас и, не удержавшись, сам приложил руку к ее голове. Засмеялся и исчез, выключив свет и закрыв дверь.
– Милые дамы, а Вы кормить меня собираетесь? – услышал она засыпая.
К сожалению, за выходные температура не спала и в понедельник Алина на работу не пошла. Телефон стал разрываться с самого утра. Первым позвонил Гасанов и поинтересовался, не случилось ли чего, сразу за ним Караев, чтобы сообщить, что больничный она может не оформлять, а потом задал с десяток вопросов по работе, на которые она, слава Богу сумела ответить. Потом чреда звонков слилась в один непрестанный гул и к обеду, Алина уже горько пожалела, что не умерла еще вчера.
– Ну, вот что, давай сюда телефон, грозно сказала мама, заходя в спальню. За ее спиной маячила Зинаида Матвеевна. – Сейчас ты поешь, и будешь спать.
– Мам, ну мне же по работе звонят, а не просто так? – жалобно мяукнула Алина.
– Твоя фамилия Караев? Нет? А раз так – значит, ничего не случиться, позвонят, позвонят и перестанут.
– Не перестанут, – насупилась Алина.
– Девочка, уж поверь мне, незаменимых людей не бывает. Не успеешь глазом моргнуть, как все забудут о твоих подвигах, так что не надрывайся, покушай и баиньки.
– Протестую, – возмутилась Алина в пустоту. Лишенная средств связи она решила на минутку прилечь, принципиально не притрагиваясь к еде. Пусть знают, что она обиделась.
Проснулась она резко, как от толчка. В квартире было тихо, но ощущение присутствия, холодом отдало в затылок и пригвоздило к кровати. Понадобилось все мужество, чтобы слегка приподнять голову от подушки и, цепенея от ужаса посмотреть через плечо на входную дверь.