— Я был неправ.
— Это в который из десятков сотен раз? — не удержалась Лера и тут же пнула себя.
Александр замолчал. Это сейчас укоризна в его взгляде? Нет уж, дудки, она не будет чувствовать себя виноватой. Впрочем, изобразить понимание ей нетрудно. Продолжить в прежнем тоне означало бы окончить разговор, а она еще не удовлетворила своё любопытство.
— Я слушаю, — шепнула Лера ему на ухо проникновенно. — Внимательно.
— Я был неправ, — повторил Александр. — С другой стороны, мы бы никогда не встретились, если бы я пошел честным путем.
Опять оправдания себе ищет, подумала Лера беззлобно. Действительно, кто знает, какой была бы ее жизнь, не вмешайся в нее Александр. Кем бы она стала, чем бы занималась? Вполне возможно, что все было бы очень обыденно, уныло и грустно. А может, она встретила бы мужчину своей мечты, вышла за него замуж и жила в свое удовольствие. Или, смирившись с тем, что волшебство не ее стихия, подалась бы в ландшафтные дизайнеры. Вариантов миллион. Жить с сожалениями — все равно что похоронить себя заживо. Но и отпустить прошлое было тяжело, перестать цепляться за остывший гнев — и того труднее. Ведь тогда придется начать Александру доверять, принять его.
Но ведь он просит прощения. И как бы ни было страшно, все идёт к тому, что скоро ей придется выбирать.
— Хорошо, — сказала Лера, не желая таять только от того, что он соизволил извиниться. — Обсудим это позже.
— Трусиха, — бросил Александр и прижал ее к себе крепко-крепко. — Да, я в свое время поступил не слишком красиво. С твоей точки зрения. И за это я прошу прощения. Но хочу, чтобы ты знала — я не жалею. — Лера уткнулась носом ему в шею, заставляя себя слушать. — Демоны, не жалею ни о чем. И ты можешь сколько угодно считать, что я разрушил твою жизнь, и сколько угодно наказывать меня за это, мы все одно придем к…
— К чему? — голос Леры звучал глухо. — К чему мы придем? Я не могу забыть, вы не можете исправить. К чему мы придем? К быстрой смерти?
— Ты — трусишка.
— Повторяетесь. Я не согласна.
— Поживем — увидим.
Лера четко уловила момент, когда ее муж окончательно потерял интерес к беседе. Его руки сжали ее так сильно, что вздохнуть было невозможно. Он потащил ее в спальню, поставив тем самым точку в разговоре. Или взяв паузу. А скорее всего, осознав, что нельзя разрешать ей много думать — ни к чему хорошему это еще не приводило. Так они и оказались в спальне вместо кухни. И завтрак Александр съел намного позже, чем собирался.
В лаборатории волшебники приготовили два зелья: невидимости и временного увеличения резерва — для Эмиля. Ему как единственному рабочему волшебнику выпала самая сложная задача: не только вызволить Матвея, но и порталы открыть. В последнем он ничего не смыслил, зато у него были силы. У Александра дело обстояло с точностью наоборот, так что они отличным образом дополняли друг друга. С подачи Александра же Эмиль на всякий пожарный выучил заклинание левитации. Если у них все получится, для начала доставить спасенного было решено к Лере домой, а затем к ее родителям.
В ночь перед проведением ритуала «обезвреживания» они отправились «на дело». Лере оставалось ждать и надеяться. Чем она и занималась целую, по ее ощущениям, бесконечность. В конце концов, она так себя накрутила, что даже сидеть не могла. Она мерила шагами комнату вдоль и поперек, намотав не один километр, натыкалась на мебель, грызла ногти, ждала и ждала, и все равно подскочила на месте, когда открылся портал и перед ней возникли трое мужчин.
Эмиль и Александр держали носилки, на которых лежал Матвей, и синхронно крутили головами в поисках места, куда бы их пристроить. Пристраивать было особенно некуда, ибо Лера всегда отличалась несравненной способностью устраивать бардак на ровном месте. А в последнее время от нервов эта ее способность стократ усилилась.
Быстро расшвыряв по сторонам подушки и журналы, а также пульт от телевизора и, кажется, стеклянную вазочку, Лера гостеприимно указала на пол. Мужчины осторожно положили носилки и дружно выдохнули.
— Нет, это никуда не годится, — вспыльчиво начал Александр.
Лера кивала, будто внимательно слушала, а сама смотрела на Матвея и не узнавала. Он и до того не был добрым молодцем, но безвольное существо, лежащее сейчас на носилках, вообще мало походило не только на волшебника, но даже на человека. Что с ним сделали?
— Лечили, наверное, — пожал плечами Александр. — Я не специалист. Не врач, не психиатр. Кроме того, он же при смерти был. А от этого румянец на щеках не появляется.
— Он что, еще под наркозом?
— Да, — это сказал Эмиль. — По крайней мере, я так думаю. Мы с ним уже час возимся, а он даже не шелохнулся. Я изначально прикидывал его оглушить или обездвижить заклинанием, но об этом и без нас позаботились. Мы по времени попали неудачно, там обход был. Этому дурню что-то вкололи — тогда я думал, что витаминки или там обезболивающее, сейчас думаю, что-то сильнодействующее. Мы пока его отвязывали…
— Откуда вы его отвязывали?
— Хм. — Задумались оба, и Александр, и Эмиль. Переглянулись, затем Эмиль продолжил: — Странно, кстати. Он ведь к кушетке был привязан. Ремнями. Зачем, если он и так в отключке? Может, сопротивляться вздумал?
— А вы не видели? Что укол делали — видели, а как именно — не видели?
— Соседка, мы же не отряд боевых волшебников с неограниченным резервом, чтобы через стены видеть. Мы тихонько за окном посиживали, осматривали палату и ждали отключения защитного заклинания, к нему в палату врачи зашли. Целый консилиум на такого дохлика. У одного из них был в руках шприц — ну не для красоты же он его нес, правильно? Ну, мы спрятались на всякий случай, потому и не видели…
— Вы через окно влезли? — изумилась Лера. — Хотели ведь через подвал.
— Мало ли что мы хотели, — ответил Эмиль. — Подвал — это был первый, сырой, вариант. После всестороннего анализа мы вынуждены были от него отказаться. А окна — план Б. Но, видимо, в момент обсуждения плана Б ты чай на кухне глушила. Впрочем, и план Б никуда не годен оказался. Окна там такие маленькие, что в них моя рука только и пролезет. И зарешечены, к тому же. Пришлось план корректировать.
— А до этого вы про решетки не знали? Вы чем целую неделю занимались? В карты играли?
— Цыц, женщина, — шутливо прикрикнул Эмиль. — Про решетки мы знали, а про отдельные защитные заклинания на них — нет. Хотя могли бы предположить. Упущение, согласен, но не ошибается тот, кто задницу прилежно отсиживает. В итоге мы решили, что взламывать чужие заклинания — слишком много шума и…
— Прорыли ложкой туннель, — не сдержалась Лера.
— Да, прямиком в палату, — вклинился Александр. — Хватит уже. Как попали, что кололи, зачем привязали… Привязали — значит, надо было. Достали тебе этого доходягу — и радуйся. Я только одного не пойму — вот он тут, и что с ним теперь делать? У него же еще рана не затянулась толком. Если он умрет… тогда плохо будет всем. Лечи давай, наркобарон.
— Это совсем просто, — кивнул Эмиль и начал что-то напевно говорить.
— Что это? — шепотом спросила Лера.
— Заклинание, что же еще, — снисходительно ответил Александр. — Подлатает сейчас, что сможет.
Через пару минут Матвей открыл глаза, но почему-то упрямо смотрел в потолок и кривил губы, будто расплакаться собирался. Поняв, что Эмиль и её муж считают свою работу выполненной и без хорошего пинка и шага лишнего не сделают, Лера присела около носилок на колени и спросила:
— Как вы себя чувствуете?
Матвей пробормотал невнятно, по-прежнему в потолок:
— Плохо.
Он вывернул голову в сторону, пошамкал губами, сглотнул через силу и опять по-старушечьи пошамкал.
— Вы пить хотите? — догадалась Лера.
Долгое молчание, странные дерганые жесты и еле внятное «нет». И упорное нежелание смотреть на нее, свою, между прочим, спасительницу, и в довесок раздражающее шамканье.
— Так, хватит. Надо отсюда уходить. На месте будешь разбираться, пить он хочет или есть, — вмешался Александр.
Лера еще раз посмотрела на Матвея — он выглядел плохо, но не настолько плохо, чтобы счесть его умирающим — и дала добро на перемещение в деревню. Родители, как всегда, пропадали в лаборатории, так что по выходе из портала Матвей был без проблем и лишних вопросов занесен в дом.