— В моих офицерах — меньше.
— Да-а... — протянул Мохов, покосившись на командующего. — Я вижу, Букреев, в скромности вас не обвинишь...
— Мы тут недавно одного командира маршалу представляли, — сказал командующий. — Вот, мол, совсем еще молодой, перспективный командир... А маршал усмехнулся: «Я в его годы армией командовал. И никто молодым не считал...»
— Но не всем же армиями командовать, — мягко возразил Мохов. — Это ведь как исключение, товарищ командующий...
— Так и создаем исключения. Сами, Мохов, создаем... А если человек к тридцати трем-четырем годам не стал командиром лодки, может, ему и не следует им становиться?.. — Он взглянул на пирс, потом на часы и проворчал: — Видно, не дождусь вашего мичмана. Пришлите этот растворитель. Я у Мохова буду.
— Есть, товарищ командующий.
— А в море, видимо, послезавтра выходим.
— Ясно....
Командующий стал спускаться с мостика, а Мохов, собираясь вслед, сказал недовольно, чтобы Букреев не думал, что раз командующий похвалил, то уже и отвечать не перед кем.
— Наведите, Букреев, порядок в экипаже. Черт знает что делается, а вы всех повышать спешите... И со штурманенком своим разберитесь. — Он передал Букрееву книгу, отобранную у Филькина. — Командующий на корабле, а он у вас романы почитывает. Безобразие. Посадить на гауптвахту.
— Есть...
Тут командующий ступил на трап, отдал честь флагу, и Букреев скомандовал «смирно».
— Осторожно, старпом, сохнет медленно, — весело предупредил Букреев, когда Варламов по его вызову поднялся на мостик.
— Когда же это Бобрик успел? — удивился Варламов.
— Исполнительный военнослужащий, вот и успел.
— Да-а... Ну как, товарищ командир?
— Нормально. Почти без потерь. Только Бобрик своей краской испачкал рукав командующего, а Филькин застигнут Моховым за чтением вот этого романа.
— Романа? Не может быть!.. — Варламову трудно было поверить.
— С Филькиным — может, — вздохнул Букреев.
— Но, товарищ командир... Сейчас?! Здесь?!.
— А когда же ему читать? — невозмутимо сказал Букреев. — Замордовали человека службой, вот и выбрал время... Велено на гауптвахту сажать. Отдайте-ка Филькину, пусть уж дочитает. Хороший роман.
— Есть... — Варламов спрятал книгу за отворот канадки.
— А механик тоже хорош, — сказал Букреев. — Его бы за эту инициативу с трюмным — наказать надо...
— Есть, товарищ командир...
Чувствовалось, что старпому хотелось бы не согласиться с командиром, может быть, возразить, но все это он мог только в мыслях, в душе, потому что иначе ему не следовало служить на флоте. Хотя... хорошо хоть, что в душе не согласен, подумал Букреев. Он взглянул на своего старпома, и Варламов понял, что это несогласие можно как-то и вслух сейчас выразить.
— Товарищ командир, мне кажется, что механик...
— Ну? — хмуро спросил Букреев.
Варламов замолчал. Не так, видно, понял он командира, что ли...
— Ну? — нетерпеливо повторил Букреев. — Хотите сказать, что, может, механик-то как раз и занимался делом? Так?
— Так точно, товарищ командир, — твердо сказал Варламов. — За что же наказывать?
— Правильно, — одобрил Букреев. — Накажем в другой раз.
— Товарищ командир, приказ на доктора пришел: майора присвоили. Иван Федорович приглашает вечером в кафе, на мальчишник... Если, конечно, будет сход на берег.
— Будет, — сказал Букреев. — Кафе утверждается. Что еще?
— Заместитель в штаб флота собрался. Хочет сегодня же выехать. Может, успеет... Заготовить командировочное предписание?
— Решил нашим трюмным медали пробить за прошлое плавание. Идеалист... Пусть едет.
— Ясно. У меня все, товарищ командир. Разрешите идти?
— Да, старпом.
11
Букреев остался на мостике один. Тихо и медленно опускались на пирс и корабли пушистые хлопья, мороз почти не чувствовался, короткий полярный день подходил к концу, вдали уже заголубели сопки, и теперь, после нескольких часов напряжения, приятно было побыть немного в полном одиночестве.
Напротив, с высокого борта плавбазы, торопливо сбегал по крутому трапу мичман Бобрик с бутылкой в руке. Совсем недавно из-за него пришлось пережить несколько неприятных минут, но, поглядывая сейчас на своего интенданта, Букреев не только не чувствовал никакого раздражения, а наоборот — лихостью своей Бобрик даже развеселил немного: рискуя поскользнуться на трапе, он все-таки ни разу не ухватился за натянутый сбоку леер, лишь бы только выглядеть со стороны настоящим моряком.
Сам Букреев давно уже не заботился о подобных мелочах военно-морского шика, но замечать это стремление у своих подчиненных ему всегда было приятно.