Брюс Гансбергер
Случайные попутчики
Седан последней модели остановился на обочине, и к нему подбежали два голосующих подростка. Один из них, крепыш лет восемнадцати, сел рядом с водителем, а его спутник, семнадцатилетний паренек с нежным, по-детски припухлым лицом, – сзади. Под шуршание шин и скрежет гравия автомобиль быстро встроился в поток машин.
– Далеко едете? – спросил водитель с приветливой улыбкой на простоватом морщинистом лице.
– На танцы, – ответил крепыш. – Мили три от города.
– Развлечься решили?
– Да, повеселимся от души, – ответил его сосед и повернулся к приятелю на заднем сиденьи. – Верно, Бильбо?
– Угу, – согласился тот. Казалось, он был чем-то встревожен.
– Тебя зовут Бильбо? – спросил водитель. – А меня Уильямс. Билл Уильямс, к вашим услугам. В детстве меня тоже называли Бильбо, – сказал он и, не отрывая глаз от дороги, протянул назад руку. Бильбо вяло пожал ее.
– А тебя как? – спросил Уильямс другого парня.
– Винтер. – Они обменялись рукопожатием.
Сумерки быстро сгущались, на некоторых автомобилях уже горели фары. Уильямс включил свои и заговорил: – Большинство водителей включает фары в самую темень, когда под носом ничего не видно. А я – сразу на закате солнца. Сумерки – самое опасное время суток. Знаете об этом?
– Да, – ответил Винтер. – Слышал что-то такое. Эй, Бильбо, ты знаешь, что сумерки – самое опасное время?
Бильбо только кашлянул.
Они миновали городские окраины и выехали на шоссе, окруженное полями. Уильямс весело болтал, парни, отвечали сквозь зубы. Когда они проезжали участок дороги, окаймленный высокими соснами и елями, Винтер сказал: – Останови здесь.
Уже совсем стемнело, дорога была пустынной.
– Здесь? – удивился Уильямс. – Сынок, какие же здесь танцы? Полная глушь.
– Делай, как тебе сказали! – В левой руке Винтера появился длинный узкий стилет. Он слегка ткнул им Уильямса в бок, проколов при этом куртку.
– Конечно, конечно… – При виде смертельного оружия глаза Уильямса выкатились, словно шары. – Только не троньте меня, ребята!
Он съехал с дороги и остановил машину за густыми кустами. – Чего вы хотите? – Его голос дрожал. – Может, машину? Берите, пожалуйста. Вот ключи. – Он вытащил из замка зажигания ключи и протянул Винтеру. – Берите машину, только меня не троньте.
– На фиг нам твоя машина! – отрезал Винтер.
– А что же вам нужно?
– Кайф поймать.
– Не понимаю.
– Брось дурака валять. Газет что ли не читаешь. Каждый ловит кайф по-своему. Некоторым, например, нравится убивать. Мы с Бильбо тоже решили замочить кого-нибудь, а вдруг понравится? Верно, Бильбо?
Бильбо сидел весь сжавшись и ничего не отвечал.
– Я кому говорю? – Винтер угрожающе глянул на приятеля. – Что, в штаны уже наклал? Раз решили подколоть фраера – значит, точка. Дал слово, держи.
– Подождите, – пробормотал Уильямс. – А деньги? Может, нужны деньги? Ну конечно, нужны. Молодым симпатичным ребятам лишние доллары в кармане не помешают. Я все отдам… я…
– На хрен нам твои деньги, – хохотнул Винтер. – Да у Бильбо предок, если хочешь знать, миллионер. У него денег как грязи. Знаменитый адвокат, крупная шишка. Может, слышал о нем?
– Заткнись! – взвизгнул Бильбо. – Заткнись, трепло. Не впутывай сюда отца. Хватит и того, что втянул в эту мерзость меня.
– Вот именно, – осклабился Винтер. – Втянул, и ты здесь. Так что сам заткнись и сопи в две дырки. Мы этого придурка отпустить уже не можем. Она на нас настучит.
– Нет, нет, поверьте мне! – взмолился Уильямс. – Я не скажу ни слова. Я и фамилий-то ваших не знаю.
– Как, разве ты не знаешь, что меня зовут Винтер Клейн, а его – Бильбо Феттерман? И что его пахан – адвокат Карл Фет-терман? Неужели не знаешь?
– Зачем ты сказал? Зараза! – Бильбо впал в истерику. – Зачем ты сказал?
– А затем, чтобы ты, слюнтяй, не отвалил. Теперь он все знает – и про нас, и про твоего папочку. Если мы его отпустим, он завтра же все растрезвонит. Надо кончать его, Бильбо, выбора нет.
– Не надо, – всхлипнул Уильямс. – Не убивайте меня, ребята.
Винтер снова надавил на стилет и замычал от удовольствия.
– Похнычь, дедушка, похнычь, – прошипел он. – Поборись за свою паршивую жизнь. Нам только того и надо. Для того-то мы тебя и кончаем, чтобы послушать твои сопли-вопли. Что-то ты запоешь, когда мы станем резать тебя на кусочки? Как считаешь, Бильбо? Может быть, вспороть ему глотку, чтобы лишняя кровь вышла? Или пошуровать ножом в брюхе, кишки взбодрить? Как будет веселее?
Бильбо закрыл лицо руками, захлебываясь от рыданий. – Я не хочу, не хочу, не хочу!
– Хочешь, детка, хочешь, – засмеялся Винтер. – Я отрежу у него пальчик, будешь носить его в кармане на счастье. Одобряешь?
– Ты – маньяк! – завизжал Бильбо.
– Ну, разве со старым другом так разговаривают? Смотри, обижусь…
– Возьмите деньги, – завопил Уильямс. – Я вам деньги дам.
– Можешь ими подтереться, своими погаными деньгами, – с отвращением сказал Винтер. – Не думай, будто у нас все продается. Жизнь за деньги не купишь. Считай, дедуля, что ты уже покойник. Все позади, только боль впереди. – Он загоготал. – Слышь, Бильбо, что я придумал? Все позади, только боль впереди.
Уильямс разрыдался. – Возьмите деньги, возьмите деньги! Возьмите все. Пожалуйста… Умоляю вас…
– Возьмем, конечно. Когда тебя прикончим. – Винтер повернулся к Бильбо. – Прямо песня получается. Когда тебя прико-о-о-ончим… Ну-ка, Бильбо, спой. У тебя такой нежный голосок.
– Возьмите деньги! – вопил Уильямс.
– Ну ладно, уговорил, – согласился вдруг Винтер. – Приговоренный имеет право на последнее желание. Раз это тебе так важно, давай их сюда.
– Бумажник во внутреннем кармане, – проговорил Уильямс. – Убери нож.
Винтер послушался. Уильямс выхватил из внутреннего кармана короткоствольный револьвер и трижды выстрелил в искаженное ужасом и изумлением лицо Винтера. Тот со стоном рухнул на пол, нож выпал из его руки. Бледный как бумага Бильбо растерянно глядел на дымящееся дуло револьвера, направленное ему в лицо.
– Ну что, дружок, власть переменилась? – ухмыльнулся Уильямс.
– Не убивайте меня, – всхлипнул Бильбо. – Не надо.
– Опять двадцать пять! – вздохнул Уильямс. – У меня и в мыслях нет тебя убивать. Приятель твой сам напросился, а против тебя я ничего не имею. Похоже, парень ты неплохой, разве что попал в дурную компанию. А вот дела твои – швах. Мне ничего не будет, я защищал свою жизнь. А ты? Сообщник. Вы вдвоем мне угрожали. И все же не хочется, чтобы у тебя были неприятности. Эта история сломает всю твою жизнь, а заодно и отцу карьеру испортит. Неужели ничего не придумаем?
– О чем это вы?
– Мне, конечно, придется сообщить о случившемся в полицию, но я могу не рассказывать, что вас было двое. Ведь на самом деле ты мне не угрожал, зачем же тебе страдать?
– Вы про меня не скажете? Не выдадите? – Обрадованный Бильбо подался вперед. – Я буду ужасно вам благодарен. И мой отец тоже.
– Ужасно это как – на пятьдесят тысяч потянет?
Бильбо открыл от удивления рот.
– Сынок, давай смотреть правде в глаза, – сказал Уильямс. – На карту поставлено все твое будущее. Неужели оно не стоит пятидесяти кусков?
– Отец не даст, – покачал головой Бильбо.
Уильямс завел мотор и выехал на шоссе. – В таком случае придется поехать в полицию и все рассказать.
– Подождите, – воскликнул Бильбо. – Поговорим сперва с отцом. Он все-таки юрист.
– Как скажешь, – улыбнулся Уильямс. – Хозяин – барин.
Бильбо указывал дорогу, и через несколько минут они подъехали по длинной аллее, обсаженной тополями, к дому Карла Феттермана. Шины мягко зашуршали по гладкому гудрону. Загнав машину под навес на заднем дворе, Уильямс спросил: – Отец в доме один?