«Конечно, — кивнул Грегори. — Жители Востока будут полностью уничтожены, так же как и Русского Севера. Возможно, частично уцелеет население восточной России, хотя на этот счет я еще не принял окончательного решения. Япония тоже перестанет существовать».
Грегори охватило возбуждение. Мне даже показалось, что он светится изнутри.
«Ты провел здесь слишком мало времени, чтобы досконально во всем разобраться, — продолжал он. — В первую очередь мы освободим от населения весь Африканский континент. Только представь себе: во всей Африке не останется ни души! Уцелеют лишь некоторые животные — те, что обитают вдали от поселений. Согласись, это будет грандиозно! Кстати, филовирус практически не действует на большинство животных, а газ испарится через четыре часа и не причинит им серьезного вреда. Работа предстоит весьма сложная. Она будет осуществляться в несколько этапов. Самое главное — не допустить паники и утечки информации. Мы сделаем все возможное, чтобы люди, обреченные на смерть, до самого конца находились в неведении. Они не будут страдать, не испытают тех мук, которые выпали на долю наших родителей, погибших в концлагерях. То, что сотворили с ними, чудовищно».
Я не осмеливался перебить его, но можешь себе представить, Джонатан, какие чувства мною владели. Я пребывал в ужасе, но одновременно во мне крепла уверенность, что этого безумия нельзя допустить. Ни в коем случае. Я старался сохранять спокойное выражение лица и ничем не выдавать своих мыслей.
«У тебя невероятно богатое воображение, Грегори», — заметил я.
«Все жители Индии и Пакистана уйдут в небытие, — восторженно продолжал он. — Непал тоже не избежит этой участи, в том числе горные районы. Израиль будет стерт с лица земли, поскольку должна исчезнуть Палестина, а вместе с ней Иран и Ирак. Фактически наш план затрагивает весь регион, так что не будет ни армян, ни турок, ни греков, ни воюющих между собой балканских народов… Саудовская Аравия, Йемен…»
«В общем, как у вас говорят, страны третьего мира, — прервал я страшное перечисление. — Беднейшие и наименее развитые. Ты прежде всего их имеешь в виду?»
«Я имею в виду мир, который неизлечимо болен. Мир, постоянно находящийся в состоянии войны, мир, где царит голод, мир, тянущий человечество назад и мешающий прогрессу. В нем невозможно наладить нормальную жизнь, его не спасли ни Александр, ни римские императоры, ни Константин, не спасут и нынешние президенты, эмиссары ООН и целые армии миротворцев, которые способны только безвольно наблюдать за бойнями. — Он вздохнул. — Да, болезнь заразная, не поддающаяся контролю и лечению. Этот вопрос крайне важен. Люди должны умереть. И большинство будет мертво еще до полуночи. Но мы готовы и к повторной газовой атаке. Она пройдет завтра. Все наши машины, самолеты и вертолеты замаскированы под медицинский транспорт, а люди переодеты врачами. Так что все будут думать, что они помогают пострадавшим. Люди потянутся к ним, чтобы найти убежище или получить помощь, и будут убиты — быстро и безболезненно. Наш план непременно сработает. Мы все точно рассчитали. Каир вымрет за два часа, Калькутта продержится чуть дольше.
Самым трудным будет третий день. Мы начнем искать тех, кому чудом удалось выжить, а это потребует немалых усилий. К тому же люди будут испуганы. Впрочем, операция, надеюсь, не займет много времени. Придется применить огнестрельное оружие, может, даже бомбы, хотя, думаю, до бомб дело не дойдет. На исходе третьего дня перед нами откроется новый мир — безмолвный и прекрасный».
Он крепче сжал мою ладонь, глаза сверкали.
«Только представь, Азриэль: на всем Африканском континенте воцарятся покой и тишина. У величественных египетских пирамид не раздастся более ни звука. Смог и зловонные испарения осядут и навсегда скроются в глубоких песках. В Заире больше не будет эпидемий, и он перестанет служить источником опасных инфекций для остального мира. Голодные мирно погрузятся в смертельный сон. На земле вновь вырастут бескрайние дождевые леса, в непроходимых джунглях, куда не ступит больше нога человека, распустятся прекрасные цветы. Дикие животные будут свободно размножаться, как назначено им Богом.
Пойми, Азриэль, мой замысел не менее грандиозен, чем замысел самого Яхве, повелевшего Ною построить ковчег. Я даже предоставил убежище особо ценным индивидам. Наиболее талантливые, гениальные ученые согласились поселиться здесь, соблазненные перспективой выжить среди всеобщей гибели. Так что этот дом и есть моя империя, мой ковчег. Остальные обречены. Другого пути усовершенствовать мир нет».