Свернув в очередной переулок, я на мгновенье потерял равновесие и сразу же был за это наказан — плечом я врезался в стену, колено ударилось в сложенную, словно нарочно, поленницу, и я полетел на землю. Когда звенящих звезд в голове стало меньше, а вкус земли и крови во рту несколько стих, я понял, что наша недолгая погоня и верно закончилась.
Они уже обступили меня, хауптман и жандарм. Третьего спутника видно не было: то ли он отстал за время погони, то ли не туда свернул, а может, упал, как и я, не дотянув до блистательного финала.
— Ублюдок… — прохрипел хауптман, подходя ко мне. Дышал он тяжело, погоня далась ему тоже нелегко, он сильно покраснел, но выглядел достаточно сильным, чтобы скрутить меня. Или рубануть наотмашь палашом.
— Стоп, — сказал я, тяжело дыша, направив пистолет ему в лоб. — Не надо.
Он замер и некоторое время стоял неподвижно, уставившись в дуло, которое, в свою очередь, изучало его большим черным глазом. Второй жандарм нерешительно стоял у стены, справедливо полагая, что стоит ему сделать шаг, как ствол качнется в его сторону.
— Брось… оружие, — наконец сказал хауптман. — Или будешь большим дураком. Знаешь, что… тебе будет?
— Знаю, — улыбаться разбитыми губами было неприятно, но я ничего не мог с собой поделать. — Только это ничего не меняет.
Я осторожно поднялся, заодно ощупав ногу. Кости, вроде, были целыми, но без хороших ссадин не обошлось. Мелочь, пустое. Главное — добраться до Макса. Тогда шанс. Может быть.
Думать было трудно, мысли прыгали крохотными шариками, никчемные и бесполезные. Пистолет тянул руку вниз, сердце еще бешено стучало, неохотно возвращаясь к привычному ритму.
— Ты не уйдешь, — сказал хауптман почти спокойно. Созерцание пистолета, направленного ему в лицо, заставило его набраться терпения и взять эмоции под контроль. Что ж, недурное средство. — Понимаешь? А выстрелишь — конец тебе, смертоед проклятый… Да и пистолет у тебя только один.
— Один, — признал я, мысленно жалея о том, что не было времени прихватить собственный кацбальгер — с его массивным лезвием я мог бы потеснить жандармов, не боясь лишить их жизни. Пистолет что, игрушка…
— Вперед, Бруно, — приказал хауптман, делая шаг по направлению ко мне. — Справа.
Второй жандарм, поколебавшись, тоже двинулся на меня. Глядя на пистолет, приближался он куда медленнее, чем его начальник, но я понимал, что стоит только грохнуть выстрелу, он окажется около меня в считанные секунды, и тогда, конечно, уже все. При мне не было даже кортика, чтоб парировать удары его палаша, да и кортик, если подумать, ничуть не помог бы.
— Не подходите, — сказал я твердо, переводя ствол пистолета то на хауптмана, то на его подручного. — Пока один из вас не стал пополнением моей коллекции.
Будь передо мной обычный человек, мне удалось бы заставить его поверить в серьезность моих намерений. Но хауптман повидал на своем веку и не такое.
— У тебя лишь одна пуля, — сказал он, продолжая медленно и осторожно приближаться. — А значит, вырваться не сможешь. Если все ж решил стрелять, советую приставить пистолет к собственной голове, это будет гораздо быстрее.
Он был уже в нескольких шагах от меня, я видел свежие рыжие царапины на его начищенных сапогах, ощущал исходящий от него запах сыромятной кожи. Три шага.
— Ни шага дальше, — сказал я настолько твердо, насколько позволяли трепещущие легкие, через силу втягивающие в грудь воздух. Он лишь качнул головой. Два шага. Он был смел, этот почти старый человек с седыми усами, он наступал на тоттмейстера, опустив палаш и глядя ему прямо в глаза. Такие люди встречаются достаточно редко. Один шаг. Он стоял возле меня и мог коснуться меня острием, если бы захотел. Ствол пистолета почти упирался ему в грудь.
— Все, — сказал он почти мягко и протянул руку. — Хватит. Брось.
— Не сейчас, — ответил я. И выстрелил.
Хауптман шарахнулся в сторону от расцветшего и сразу же опавшего красно-черного порохового цветка, искаженный звук выстрела пронесся по переулку, как шелест чьих-то огромных крыльев. Сразу вслед за ним раздался еще один звук, куда более тихий, похожий на шлепок чего-то не очень тяжелого о землю. Я отбросил в сторону пистолет, ставший окончательно бесполезным, и посмотрел на хауптмана. Тот, рефлекторно провел рукой по груди и лишь тогда убедился, что жив. Он бросил взгляд назад — там, позади него, на земле лежал истекающий кровью серый кот. Смерть была быстрой, глаза животного, зеленые с позолотой, медленно тускнели, как угли, из которых ветер выдувает тепло. Серый хвост несколько раз стегнул по земле и безвольно вытянулся.