Лодки, управляемые шестом, медленно плавали по заболоченному озеру и вверх и вниз по каналам между скоплениями плит. Вода словно пенилась от водорослей, которые лежали в ней широкими полосами и щетинились острыми кончиками тут и там. В стороне от города, к востоку и западу, бакены обозначали запрещенные водные пространства, густо заросшие элодеей, над которой вились, мерцая радужными крыльями, мухи-собачки. Вокруг плавали лодки покрупнее и большие землечерпалки, ныне — безмолвные и недвижные, которые до аннексии поднимали со дна зловонную жижу.
Вид на юг был почти такой же, за исключением тончайшей ленточки настоящего моря на горизонте за топкой косой, которая обрамляла болото. Я видела все это, стоя на разных постах вокруг храма и расхаживая по улицам самого города. Было двадцать семь градусов по Цельсию и влажно, как всегда.
В городе находилась половина моих двадцати тел. Остальные спали или работали в доме, который занимала лейтенант Оун, — трехэтажный и просторный, он некогда вмещал многочисленную семью и пункт проката лодок. Одной стороной он выходил на широкий, грязноватый зеленый канал, а противоположной стороной — на самую большую улицу города.
Три сегмента в доме бодрствовали, выполняя административные обязанности (я сидела на циновке на низком помосте в центре первого этажа и слушала орсианку, которая жаловалась на распределение прав на рыбную ловлю, и стояла на страже).
— Вам следует представить это на рассмотрение окружного судьи, гражданка, — сказала я орсианке на местном диалекте. Поскольку я знала тут всех, мне было известно, что она — женского пола и бабушка, и это следовало учитывать, чтобы говорить с ней не только правильно с точки зрения грамматики, но и вежливо.
— Я не знаю окружного судью! — с негодованием возразила она. Судья принимал в большом, многолюдном городе далеко вверх по реке от Орса и поблизости от Коулд-Веса. Достаточно далеко, чтобы воздух там бывал сухим и прохладным, а вещи не пахли все время плесенью. — Что окружной судья знает об Орсе? По мне, так окружной судья вообще не существует! — Она продолжила рассказывать мне длинную историю о связи ее дома с закрытой территорией, где нельзя было ловить рыбу еще три года.
И всегда, на подсознательном уровне, я непрестанно осознавала, что нахожусь на орбите, наверху.
— Да ладно, лейтенант, — сказала верховная жрица. — Никто не любит Орс, кроме тех, кому не повезло настолько, чтобы здесь родиться. Большинство шиз’урниан, которых я знаю, не говоря уж о радчааи, предпочли бы жить в городе, на сухой земле и с настоящими временами года, а не в месте, где либо идет дождь, либо нет.
Лейтенант Оун, по-прежнему обливаясь потом, приняла чашку так называемого чая и выпила, не поморщившись, — вопрос практики и решительности.
— Мое вышестоящее руководство просит меня вернуться.
На относительно сухой северной окраине города два солдата в коричневой форме, проезжая в открытой повозке, подняли руки в приветствии. Я вскинула свою.
— Один Эск! — воскликнул один из них. Это — обычные солдаты из подразделения Семь Исса «Справедливости Энте» под командованием лейтенанта Скаайат. Они патрулировали участок между Орсом и дальней юго-западной окраиной Коулд-Веса, города, который вырос вокруг нового устья реки. Семь Исса — люди, и они знали, что я не человек. Они всегда обращались со мной с несколько осторожным дружелюбием.
— Я бы предпочла, чтобы вы остались, — сказала верховная жрица лейтенанту Оун. Хотя лейтенант Оун уже знала это. Мы вернулись бы на «Справедливость Торена» два года назад, если бы не беспрестанные просьбы Божественной остаться.
— Видите ли, — сказала лейтенант Оун, — они предпочли бы заменить Один Эск подразделением из людей. Вспомогательные компоненты могут оставаться в состоянии анабиоза бесконечно. Люди… — Она поставила свой чай и взяла плоский желто-коричневый кекс. — У людей есть семьи, которые они хотят видеть, у них есть жизни. Они не могут веками оставаться замороженными, как это происходит иногда со вспомогательными компонентами. Нет никакого смысла извлекать компоненты из хранилищ, когда есть солдаты-люди, которые могут выполнять работу. — Хотя лейтенант Оун была здесь уже пять лет и регулярно встречалась с верховной жрицей, эта тема впервые обсуждалась так откровенно. Вдруг лейтенант нахмурилась, и изменения в ее дыхании и уровне гормонов дали мне понять, что она подумала о чем-то ужасном. — У вас не было проблем с Семь Исса «Справедливости Энте»?