- И потом, Брэнди не отравили. Черт побери, все это более чем чудовищно. Вы же сами видели. На такую безумную жестокость не способны никакие соседи.
- Вы бы удивились, узнав, на что бывают способны соседи, - сказал Уилфорд. - Зачастую они даже убивают друг друга. И это не редкость. Мы живем в странном мире.
- Ошибаетесь, - в сердцах сказала Кристина. - Это была старуха. И ночью у окна была она, и собака - тоже ее рук дело.
Полицейский вздохнул:
- Может быть, вы и правы.
- Разумеется, права.
- Я только хочу сказать, что нам следует смотреть на вещи широко.
- Прекрасная мысль, - отрезала она.
Полицейский закрыл блокнот.
- Ну что же, похоже, я получил всю необходимую информацию.
Он поднялся с кресла. Вслед за ним вскочила Кристина и поспешно спросила:
- И что теперь?
- На основании вашего заявления мы составим протокол и скажем вам номер дела.
- Что за номер?
- Если что-то произойдет, например, снова объявится эта женщина, вы звоните нам и сообщаете номер, присвоенный вашему делу, так что в участке будут заранее знать, о чем идет речь. Полицейские выедут к вам, уже зная, на что следует обращать внимание по пути. И если женщина скроется до их приезда, то они, возможно, смогут задержать ее еще по дороге к вашему дому.
- Почему же нам не дали номер дела после того, что случилось прошлой ночью?
- Одного сообщения о том, что кто-то пробрался на ваш участок, недостаточно, чтобы завести дело, - объяснил Уилфорд. - Прошлой ночью, насколько нам известно, не совершено никакого противоправного действия.
Нет состава преступления. Сегодня все.., несколько хуже.
- Несколько хуже? - воскликнула Кристина. Перед ней предстала страшная картина: отсеченная голова Брэнди с обращенным на нее мертвым взглядом остекленевших глаз.
- Извините, я неудачно выразился, - сказал Уилфорд. - Я имею в виду, по сравнению с тем, что нам приходится видеть на службе, убитая собака это.., как бы сказать...
- Все понятно, - Кристина с трудом подавляла гнев и нетерпение. - Вы звоните и сообщаете нам номер дела.
Но я хочу знать, что еще вы намерены предпринять?
Уилфорд выглядел растерянным. Он расправил плечи, затем потер ладонью крепкую шею.
- У нас есть только описание, которое мы составили с ваших слов. Это немного. Мы сверимся с компьютерной базой данных и попробуем установить личность. Машина выдаст имена всех, у кого когда-либо возникали неприятности с полицией и кто соответствует нашему описанию, по крайней мере семи из десяти физических характеристик, по которым устанавливают личность. Мы также поднимем наше фотодосье. Возможно, компьютер выдаст сразу несколько имен, а в досье окажутся фотографии нескольких пожилых женщин. Тогда мы предъявим их вам для опознания. Как только вы опознаете ее.., э-э.., мы сможем побеседовать с ней и выяснить наконец, что происходит. Поймите, миссис Скавелло, все не так уж безнадежно.
- А что, если у нее никогда не было неприятностей с полицией и у вас нет на нее досье?
Направившийся к выходу Уилфорд ответил:
- У нас существует возможность обмена базами данных со всеми полицейскими управлениями, находящимися на территории округов Оранж, Сан-Диего, Риверсайд и Лос-Анджелес. Мы имеем немедленный доступ к их компьютерам. Это называется модемная связь. Если выяснится, что женщина проходила у них по какому-то делу, мы выйдем на нее так же быстро, как если бы она числилась в нашей собственной картотеке.
- Это все так, но что, если она вообще не имела никакого дела с полицией и нигде не значится? - с тревогой в голосе спросила Кристина.
- Ну, не волнуйтесь, - Уилфорд уже открывал входную дверь. - Мы что-нибудь придумаем. Такое нам не впервой.
- Меня это не устраивает. - Кристина сказала бы так, даже если бы верила ему, но как раз доверия-то она и не чувствовала. Ничего они не придумают.
- Сожалею, миссис Скавелло, но это все, что мы пока можем для вас сделать.
- Чушь собачья.
Он нахмурился.
- Мне понятно ваше раздражение, и я уверяю вас, что это дело будет под контролем, но мы не можем творить чудеса.
- Чушь собачья.
Было видно, что терпение его на пределе. Насупив густые брови, он произнес:
- Миледи, это меня не касается, но мне кажется, вам не следовало бы употреблять таких слов в присутствии ребенка.
Она уставилась на него в изумлении. Изумление уступило место гневу.
- Вот как? Да кто вы такой - новоиспеченный христианин?
- По правде говоря, именно так. И я убежден, что для нас чрезвычайно важно показывать хороший пример подрастающему поколению, чтобы дети наши воспитывались по образу и подобию божьему. Мы должны...
- Я не верю вам. По-вашему, я показываю дурной пример лишь потому, что произнесла вслух два коротких, безобидных слова...
- Слова не безобидны. Дьявол прельщает и соблазняет именно словом. Слова - это...
- А какой пример подаете моему сыну вы сами? А?
Каждым своим действием вы показываете ему, что полиция бессильна кого-либо защитить, не в состоянии никому помочь и не способна ни на что, кроме как приехать по вызову и вынюхивать подробности.
- Жаль, что вы представляете это именно так.
- А как, черт возьми, я должна это представлять?
Он вздохнул:
- Мы сообщим вам номер дела по телефону. - Развернулся и твердым шагом пошел по дорожке, оставляя ее одну с Джоем.
Она бросилась вслед за ним и, нагнав, схватила за плечо:
- Прошу вас, пожалуйста. - Он остановился и посмотрел на нее холодным безучастным взглядом.
- Мне очень жаль, правда. Я просто обезумела. Ума не приложу, что мне делать. Я в полном отчаянии, - выпалила Кристина.
- Я понимаю вас, - раза два до этого он уже говорил эту фразу, однако его каменное лицо не выражало никакого понимания.
Оглянувшись, чтобы убедиться, что Джой по-прежнему стоит в дверях и что он не слышит ее слов, она сказала:
- Извините, что я вспылила. И вы, похоже, правы: надо следить за своей речью, когда рядом Джой. Я так и делаю, поверьте, но сегодня я не очень хорошо соображаю. Эта сумасшедшая сказала мне, что мой мальчик умрет. Именно это она сказала. Он должен умереть - вот ее слова. А теперь вот собака, бедный Брэнди. Боже, я так любила этого пса. А сейчас он мертв, а Джой посреди ночи увидел в окне чье-то лицо, и весь мир неожиданно оказался поставлен с ног на голову, и я по-настоящему боюсь, потому что мне кажется, эта безумная женщина каким-то образом выследила нас и теперь собирается сделать это или по крайней мере попытается сделать это, попытается убить моего малыша. Я не понимаю зачем. Нет никакой причины. Никакой объяснимой причины. Но ведь от этого не легче, правда? Особенно в наши дни.
В газетах без конца пишут про всяких панков, растлителей и всевозможных чокнутых, которым и не нужна никакая причина, чтобы делать то, что они делают.
- Миссис Скавелло, прошу вас, держите себя в руках, - сказал Уилфорд. - Вы устраиваете из этого мелодраму. Если не истерику, то определенно мелодраму. Все не так плохо, как вы пытаетесь себе представить. Мы намерены действовать так, как я вам сказал. А пока положитесь на господа, и все будет хорошо и с вами, и с вашим мальчиком.
Она была бессильна заставить этого человека понять ее. Хоть когда-нибудь. Не хватит и миллиона лет, чтобы заставить его почувствовать ее ужас, постичь, что значила бы для нее потеря Джоя. Все было безнадежно.
Ноги не слушались, словно силы разом покинули ее.
- Мне, безусловно, приятно слышать, что вы намерены следить за своей речью при ребенке. Последние два поколения в этой стране - настоящие выродки, воспитанные в духе отрицания моральных устоев, у которых ни к чему нет уважения. И если мы хотим, чтобы наше общество было здоровым, мирным и богобоязненным, мы должны служить детям примером.
Она молчала. Как будто рядом находился чужеземец - может быть, даже пришелец с другой планеты, - который не только не говорил на ее языке, но и был не способен выучить его. Ему никогда не понять ее проблем, ее тревог.