— Уважаемый Фарих, — начал я разговор, стараясь как можно подробней вникнуть в суть дела. — Если я правильно все понимаю, то в любом случае речь идет о цене?
— Что цена, капитан Таус! Два камня кряду здесь была эпидемия, просто мор какой-то, словно проклятие. Стоило мне только взять правление в свои руки и с позором выгнать прежнего смотрителя, продажного взяточника, как все тут же наладилось. Но правду сказать работников поубавилось. И среди ваших людей тоже не все смогли дождаться возвращения капитана.
— Что ж, Фарих, я признаю, что задержался, и готов компенсировать ту неустойку, что вы претерпели. Но и мои люди, как я понимаю, тоже не бездельничали все это время. Руды всегда не хватает.
— Да, да, это верно, сидеть без дела мы им не дали, не скрою. Не было уверенности в том, что вы вообще вернетесь за своими бунтарями. Пройдемте в мой шатер, уважаемый капитан. Уверен, что духи будут благосклонны и мы сможем договориться о цене.
Не сговариваясь, Орадан и Хаджин двинулись следом за мной, остальные не рискнули покинуть фрегат, видя, как стражники и надсмотрщики собираются возле борта.
Мы прошли вдоль утеса по узкой тропе, до небольшой площадки, вырубленной прямо в скалах. Там стоял высокий войлочный шатер, не кочевой, более тяжелый, массивный, и по всему видно, что старый.
Шустрый мальчишка-раб накрывал на стол, выставляя весьма скромное угощение на резной каменной плите. Орадан остался у входа, Хаджин прошла к противоположной стороне, где был отогнут один из пологов кошмы для проветривания. К угощению я даже не притронулся, хорошо, что смотритель гильдии не был кочевником. В их шатрах отказаться от угощения, пусть даже самого скромного, означает оскорбить хозяина дома.
— И так, капитан Таус, ваш платеж опаздывает на полкамня и три дня. Это восемнадцать дней. Каждый ваш небоход, оставленный гильдии в качестве залога, а их было двадцать, приносил доход три медных грифа, за вычетом содержания. В свое время вы получили тысячу грифов золотом. Теперь при учете задержки платежа я оцениваю оставшихся шестерых небоходов в три тысячи золотых грифов. Они еще крепкие, так что, работая на меня, они в любом случае компенсируют это.
— Однако цены с момента моего последнего визита несколько изменились. Выходит, что, отдавая вам крепких и здоровых небоходов, я получил по пятьдесят за каждого. А теперь после того, как они измотаны работой, принесли доход, понесли потери и ущерб, я вынужден забирать их обратно по цене, в десять раз большей?! Не думаете ли вы, уважаемый Фарих, что это чересчур?!
— Рабочих полторы тысячи, уважаемый Таус. Ваши шестеро не самые паршивые, некоторые даже знают толк в пороховых зарядах, которыми мы порой вскрываем скалы. Но мрут как мухи! Тащить рабов в горы накладно, приходится платить за работу. Платить за пленников, которых привозят дружинники князя Гурымея. Ведь эти руды — его собственность. И к тому же надо полагать, мало кто из них теперь даже подумает о том, чтобы устроить бунт на корабле.
— Я исполнен уважением к великому жрецу, но помилуйте, друг мой, неужели вы действительно думаете, что сможете выгадать десятикратную ставку? Коль скоро я отдал их прежнему смотрителю за пятьдесят золотых каждого, то стало быть, и ценю не очень. Пороховых дел мастера найти можно и в ополчении и среди наемников. Помани золотым, он и прибежит к тебе на палубу. В крепости Кахар знатный торговец продавал наложницу, которую вез издалека, красивую, ухоженную, в дорогом шелковом платье, воспитанную и умную, к тому же девственницу, за сотню золотых и рад был, что выручил без торга. А наложница — это приплод, порядок в доме, сытный, украшенный стол и всегда чистая одежда.
Взглянув на Хаджин, я заметил, как густо она покраснела, но старалась не подавать вида, что имеет какое-то отношение ко всему сказанному.
— А тут, право, за посредственных рудокопов, по пятьсот золотых, чего же стоит тогда горных дел мастер?!
— Я вижу, капитан, что вы не только славный небоход, вы еще и отменный торговец. Что ж, рад вашей осведомленности. Но поймите и меня тоже, мой друг. Княжеский мастеровой смотритель требует все больше руды. Мастера у него все как один вольные, знающие свое дело. Плавят железо быстро и проворно, только подавай руду! Мне каждый рудокоп дороже золота. Я даже стражникам не велю бить кнутами, чтоб сберечь убогих. Не дам положенных мер руды, князь с меня живого кожу сдерет! Тут за каждого убого будешь драть втридорога. Давайте, вам из уважения я, пожалуй, скину пять десятков за каждого и порешим на этом. Уж и камня не прошло, как я при этой должности при делах гильдии, а уже такие потери. А тут еще вы, милейший, прилетели за своими бравыми ребятами. Эпидемия многих забрала. Хорошо, хоть казначей княжеский не урезал золото на содержание. Так бы совсем невмоготу было.