Оторвавшись от нее, он сел.
— Вот как? — беспечно ответила она.
— Да. Я уже знал об этом месте. Твой отец рассказал мне о нем.
Дыхание Элизабет замедлилось, и она почувствовала, что глаза ее увлажнились. Воспоминание об отце всегда так на нее действовало. С одной стороны, он олицетворял здравый смысл семьи, но с другой стороны, был не в ладах с финансами. Он принимал неправильные решения, касающиеся своего наследства. Элизабет приподнялась на локте, чтобы отогнать эти мысли.
— Но каким же образом?
— Когда я возил его повсюду, и мы беседовали.
Уилл тщательно выговаривал каждое слово, и речь его была лаконичной, как всегда, когда он перед разговором несколько раз что-то обдумывал.
— Он рассказывал мне о местах, в которых побывал. Он рассказывал мне о многих местах, которые я, возможно, захочу увидеть, но про это место сказал, чтобы я его отыскал, если захочу разбогатеть. Он дал точное описание. Он сказал, что…
— О, Уилл. — Элизабет показалось, будто холодный ветерок коснулся ее шеи. — Папа говорил много прекрасных вещей, но он был мечтателем. Ты же это знаешь. — Уилл продолжал смотреть в направлении хижины, ничего не отвечая. — Я просто не хочу, чтобы ты возлагал надежды на что-то нереальное. Как раз сегодня утром я прочла в газете, как трудно найти нефть, и как много людей, приехавших из Пенсильвании, потерпели неудачу. А ведь у них был опыт. Они не смогли конкурировать с крупными компаниями. Эти компании — единственные, кому удалось найти нефть.
— Я собираюсь обеспечить тебе такую же хорошую жизнь — не хуже той, от которой ты отказалась.
Взглянув на Элизабет, он положил руку на изгиб ее шеи.
— Твой отец сказал мне, как это сделать.
Элизабет особенно хотелось поцеловать Уилла в такие минуты.
— О, мне не нужны деньги, Уилл, — прошептала она.
И, прижавшись к его теплому телу, снова его поцеловала.
Позже, когда они шли обратно, в обнимку, тесно прижавшись друг к другу, она почувствовала такую умиротворенность, что на минуту даже перестала размышлять о том, правда ли на самом деле то, что она сказала под конец, — насчет того, что ей не нужны деньги.
4
Дорогой журнал «Стиль леди»! Не могли бы Вы ответить мне на весьма важный вопрос? Какой надлежащий срок траура для молодой особы, потерявшей того, с кем она была помолвлена? Книги по этикету не дают точного ответа на этот печальный, но животрепещущий вопрос.
Дорогой читатель! Вы не одиноки в своем стремлении получить ответ, поскольку подобная ситуация, которую Вы описали, занимает сейчас многие умы в обществе. В то время как утрата невесты, бесспорно, грустное событие, мы должны помнить, что помолвленные пары еще не муж и жена и фактически не являются родственниками. И, разумеется, джентльмены обычно должны соблюдать более короткий период траура, нежели леди. Таким образом, хотя и важно, чтобы подобный период траура соблюдался, вполне достаточно двух месяцев.
Генри Скунмейкер стоял на перекрестке двух узких улочек в старой части города размышляя, как скоро ему прилично будет улизнуть с парада его отца. Карета, из окна которой ему подмигнула Пенелопа Хэйз, исчезла, направившись в сторону Ист-Ривер, хотя ее конечная цель почти наверняка — Пятая авеню, где живет Пенелопа. Семья Генри тоже жила в одном из особняков на этой улице — правда, Скунмейкеры поселились там и заняли положение в нью-йоркском обществе на много лет раньше Хэйзов. Однако теперь никого уже не волновало, откуда и когда прибыли Хэйзы.
Пенелопе сегодня даже удалось рано удалиться с парада, сохраняя мину святой покровительницы бедняков. Она умна — Генри пришлось восхититься и отдать ей должное.
— Какой чудесной молодой леди становится мисс Хэйз, — заметил отец Генри, Уильям Сэкхаус Скунмейкер, переходя через перекресток. Генри смотрел со спины на отца, целеустремленно шагавшего по мощеной улице. — Как хорошо с ее стороны было принять участие в нашей маленькой благотворительной акции и пробыть здесь так долго.
— И ты же знаешь, как она, должно быть, устала, — вставила его жена Изабелла.
Ей было двадцать пять лет — всего на пять лет больше, чем Генри, и она разговаривала тонким девчоночьим голоском. На ней была шуба из оцелота и шляпа, обильно украшенная шелковыми розами и воробьями. Хотя Изабелла шла под руку с мужем, ей все же удавалось подпрыгивать на ходу.
— Как и все леди.
— Молодая мисс Хэйз изменилась навсегда, как и все мы, — продолжал мистер Скунмейкер, обращаясь к репортеру «Нью-Йорк уорлд», который завладел его второй рукой и все утро послушно записывал под диктовку мысли мистера Скунмейкера. — Нас изменила утрата мисс Холланд. Вы видите, как преобразился мой сын.