— А когда же вы к нам, господин учитель? — крикнула ему, пытаясь не сверзиться с ковра.
Наша летающая повозка плавно покачивалась в воздухе.
— Скоро. Пару манёвров проверю. Ты помнишь, Мери, как коршун парит?
— И как ястреб камнем падает. Пощадите учениц, Альберт. Мы вам ещё пригодимся, клянусь.
Он усмехнулся, спустил нас ниже и очень нежно толкнул вперёд. Бель стало полегче. Она открыла глаза и с опаской оглядывалась. А во мне детский восторг просыпался. Всегда мечтала летать. Колдовские чудеса продолжались.
21 (2)
Ковёр сделал круг над огородом, по-хулигански сшибая со стеблей цветки гороха. Ветер свистел в ушах и трепал ленточки в косе. Душа разворачивалась. Вот и зачем нам повозка, когда так хорошо? Свободно, весело. Бель сначала жалась ко мне, а потом освоилась и заглянула за вышитый край летающего средства.
— Надо же. Нигде о таком не читала. Даже в сказках.
— Ты училась не переставая, — хохотнула я. — Схемы от всяких занудных господинов Белфастов зубрила. А мне мама рассказывала о колдунье, летающей в ступе.
— Большая была ступа, — почесала в затылке Анабель. — Пестик-то она куда дела? Если сопоставить по размерам, то там бревно получилось.
— Не знаю, метлой рулила. Или загребала, как веслом.
Я показала движение в воздухе, и тут ковёр пошёл на снижение.
— Хватит, — заявил Карфакс, поднимаясь на борт. — Управляется хорошо, потоки силы держит прекрасно. До города точно дотянем. Ну что, красавицы, полетели?
Я кивнула, чувствуя, что щёки от избытка чувств покраснели. Наша домотканная лодка снова взмыла в небо, чтобы перемахнуть через забор. Колдун уселся на край и следил за дорогой. Заходящее солнце красило золотом лужи, ветер качал ветви кустов. Ни о чём не хотелось говорить. Просто смотреть на то, что видели птицы, паря в вышине. Безлюдные окрестности замка кончились, пошли крестьянские поля. Зелёное море ржи и пшеницы. Тёмные точки колодцев, красные крыши лачуг. Я иногда закрывала глаза, чтобы слушать ветер. Чувствовать себя так, как никогда в жизни. Будто я больше не я, а кто-то другой. Колдунья. Леди Мередит.
— Город начинается, — сказал учитель, — осторожнее, возьму повыше.
Задрал край ковра и мы нырнули вверх. Дома, попадающиеся на пути, стали больше, выше, богаче, улицы оделись в панцирь булыжника. Рынок казался лоскутным одеялом. Я зажмурилась, вспоминая, какой там стоял запах от рыбы и сырого мяса. Как же всё-таки здорово не толкаться в толпе, а смотреть на всех с высоты. Мы облетели вокруг ратуши, и великий колдун под истошные вопли городской стражи посадил нас прямо на балкон.
Бравые вояки бренчали доспехами и лязгали мечами. Под невыносимо громкий топот поднялись по лестницам на самую высокую башню. До кабинета городского главы — одна дверь, а тут посторонние. Воры! Ага, украли ковёр и долетели на нём, чтобы обчистить ещё и ратушу.
— Стой, кто идёт! — заголосил самый усатый стражник и вытащил меч из ножен.
— Альберт Мюррей, я полагаю, — тихо сказал из своего кабинета Отто Вайниц.
Узорчатая дверь распахнулась. Я привыкла, что все богачи поперёк себя шире и сейчас сильно удивилась. Камзол болтался на высоком мужчине, как на вешалке. Бородка клинышком удлиняла и без того узкое лицо. Зато круглые глаза казались выпученными, будто он с каждым вздохом чувствовал боль.
— Господин Вайниц, — коротко поприветствовал его колдун.
Стражники чувствовали себя идиотами. Чуть лбы не расшибли, пока спешили наверх, а здесь никто на них не обращал внимания. Подумаешь, три гостя прилетели к городскому главе прямо на балкон. Эка невидаль!
— Оставьте нас, — распорядился Отто, махнув усатому рукой. — Всё в порядке. Но впредь я попрошу вас, господин Мюррей, сообщать заранее о своём визите. Я мог быть занят.
— Очередными розысками Питера Монка? — оскалился колдун. — Приказчик-пьяница вернулся на постоялый двор? Давно? Прекрасно. А вы меня подозревали невесть в чём.
— Прошу прощения, — городской глава поклонился, приложив руку к груди. — Однако не будем смущать благородных дам рассказом, где его нашли и в каком состоянии. Молодо-зелено. Привыкнет ещё следить за репутацией. Вы представите меня своим спутницами?
Городские стражники постояли минуту и обиженно убрались восвояси. Бель с любопытством обшаривала взглядом балкон. Да, ратуша — не старый замок. Тут всё красивое, белое, дорогое.
— С удовольствием, — Карфакс обернулся сначала ко мне. — Мередит, моя первая ученица и будущая колдунья. Анабель, — он положил ей руку на плечо. — Вторая ученица, талантливый лекарь и травница. Обе по древней традиции будут жить со мной в замке до конца учёбы. Дамы, Отто Вайниц.