Проснулась я с опухшим лицом и мокрая почти насквозь. Забыла вечером дверь приоткрыть, вот пар в крошечной кладовке и скопился. Окна нет, щелей в досках нет, и всякие девицы лежат тут, дышат. Ох, а где колдун? Нельзя, чтобы он ушёл в замок один.
Я сменила рубашку, надела поверх одно из своих домашних платьев и вышла на кухню. Елена ещё спала, очаг никто не разжёг. Завтрак теперь только к обеду будет. Ладно, хватит ворчать, она тоже устала. Я на цыпочках подошла к родительской спальне, заглянула внутрь и улыбнулась, услышав ровное дыхание мамы. Жива, всё в порядке. Прочь от меня, кошмары, прочь! Но куда отец делся? Если уже встал, то почему к очагу даже не подошёл?
Неприятное предчувствие кольнуло под сердцем. Жутко захотелось бежать на конюшню. Вчера папа обещал поговорить с колдуном. Я опоздала!
— Нико! — зашипела змеёй, вламываясь в комнату братьев. — Нико! Когда отец ушёл?
— Да вот только что, — со свистом втянув воздух, ответил он и яростно потёр глаза. — Дверь хлопнула.
Мы все знали шаги отца. Тяжёлые, громкие. От них половицы не просто скрипели, они выводили особую мелодию. Не ошибёшься. Я подхватила юбки и рванула не на выход, а сначала обратно в кладовку. Там лежала праздничная посуда. Ага, прямо в сундуке. Я позаимствовала у родителей одну глубокую миску. В неё как раз влезет нужное количество воды для подслушивающего зелья. А пузырёк я теперь всегда носила с собой. Две капли на ведро. Брусника там, голубика. Спасибо, Анабель, я запомнила.
По деревне бежала так, что за мной пыль столбом стояла. В горле пересохло, дыхание сбивалось. Лошадей уже вывели, двери конюшни оставили открытыми настежь, а возле каморки конюха маячила знакомая спина. Я спряталась за сараем, чтобы не попадаться отцу на глаза. Колодец был рядом, лошадям много воды нужно. На моё счастье кто-то оставил наполовину полное ведро. Я зачерпнула воды, капнула зелье и представила каморку, которую знала с детства. Каждый её уголок, кровать конюха, его куртку на гвозде, тяжёлые сапоги. Магия откликнулась, не оставила меня в сложный момент. Вода пошла рябью.
— Неужели вы думали откупиться от меня капустой? — недовольно спросил Карфакс.
— Я уже сказал, что вам придётся вернуться в замок без Мередит. Повторять не собираюсь. Её служба окончена.
— Дело не только в службе, — колдун понизил голос. Вода в миске едва колебалась. — Мередит — смышлёная девушка, она учится. У меня хорошая библиотека.
— И куда она пойдёт с вашими книгами? Коровам хвосты крутить или быков очаровывать? Не морочьте девочке голову. Для неё то, что читают лорды — пустая трата времени. Ей замуж пора. Когда появятся дети, ни о чём другом, кроме пелёнок и кормления дитя, думать не будет. Ни сил, ни желания не останется. Какие уж книги? Мы и так затянули со свадьбой. Жених ещё в прошлом году сватался. Но тогда мы не могли её отпустить. Впроголодь жили, на свадебный стол было нечего поставить.
— А теперь на моё золото капустой запаслись? — усмехнулся колдун, и я зябко повела плечами.
Неприятно стало. В животе похолодело. Никто ко мне не сватался, отец врал.
— Урожай хороший был, не бедствуем. Уходите, лорд Мюррей. Мы простые крестьяне, деньги старосте исправно платим, живём по чести. Никто из соседей кривого слова о моей семье не скажет.
— А я вам чем навредил?
«Он маму спас!» — хотела крикнуть я, но вспомнила, как далеко сидела от каморки конюха. Уже глотала слёзы от злости. Отец упёрся — не свернёшь. Но и Карфакс пока не хотел отступать.
— Ей нельзя в замок, неужели вы не понимаете? — продолжал настаивать папа. — Продажной девкой прослывёт — жизнь себе загубит. Да ладно, если только себе. Соседи с нами здороваться перестанут. Я младшую дочь замуж не отдам, жена будет людей сторониться.
«Вы же бывший каторжник, — мысленно закончила я за него фразу. — У вас в замке разбойничий притон, где женщины бывают только одного сорта. Гулящие, продажные. В приличных семьях такими брезгуют. В спину им плюют, если случайно на дороге встретят. А я не для того Мередит растил».