— Отойдём в сторонку, — сказала Бель, потянув меня за рукав. — Здесь даже чашу некуда поставить.
Мы уединились в соседней комнате и добавили в воду пару капель зелья.
***
Будить приказчика не пришлось. Услышав шаги колдуна, он пошевелился и застонал.
— О, господин Мюррей. Какая встреча.
— Вы обещали, что мы увидимся только в суде, — съязвил Карфакс. Сел прямо на пол, но так, чтобы Монк хорошо его видел, и поставил бутылку между ног. — Неужели соскучились?
— Едва ли, — приказчик посмотрел на вино и непроизвольно сглотнул тягучую слюну. Долго лежал связанным, жажду уже чувствовал. — Мне неприятны лжецы и самозванцы…
— Настолько, что вы решили обокрасть мой кабинет?
— Я проводил расследование.
— Однако, — цокнул языком колдун. — Теперь это так называется?
— Можете гримасничать, — скривился Монк. — И передразнивать меня. Вижу, юная Анабель уже поведала вам подробности случившегося между нами недоразумения. Да, я позволил себе дурно о ней отозваться, но успел поплатиться за это.
— Жаль, что вам попалась всего лишь ученица. Мой огненный шар обратил бы вас в пепел.
— Не сомневаюсь, — склонил голову приказчик, насколько позволяла его неудобная поза. — И в доказательствах вашего колдовского могущества по-прежнему не нуждаюсь. «Зачем тогда пришёл?» — следуя логике, спросите вы. И я отвечу. Люди шепчутся, вы не чураетесь запретной магии. Держите у себя неприкаянные души на коротком поводке. И будто бы один из призраков — давно почивший колдун. Он мог бы рассказать всю правду о вас.
— Зря я вино принёс, — с коротким смешком ответил Карфакс. — Тут и на трезвую голову сказки одна краше другой. Кто вас надоумил? Плюньте ему в глаза. Наверное, ещё и заплатили за такую правду обо мне?
— При всем уважении, правда о вас не очень дорого стоит, — господин Монк улыбнулся уголками губ. — Однако подтверждений ваших злодеяний я так и не нашёл.
— Вы признали поражение и сулили моей ученице дорогие подарки за право уйти. Да я знаю, но не верю. Слишком глупый повод, чтобы забраться в замок к колдуну. Даже без Анабель с её заклинанием огня здесь могли стоять хитроумные ловушки. Любой неверный шаг оборвал бы вашу жизнь. Зачем так рисковать?
— Мне много платят. Достаточно, чтобы я рисковал, получив приказ от своего лорда.
Монк выкрутился, и разговор зашёл в тупик. Карфакс рассеянно смотрел перед собой. Думал, не забывая прикладываться к горлышку бутылки. Его кадык дёргался, по подбородку катились капли вина. Колдун вытер их рукавом, и приказчик не выдержал:
— Вы позабыли манеры, пока рубили камень в каменоломне? Или правильнее говорить — никогда их не имели? Знаете, что отличает человека знатного происхождения от всех остальных? Он не опускается. Ни при каких обстоятельствах. Вы же пьёте, как пастух.
— Да, — не стал спорить Карфакс и выпил ещё вина. Кубок он с собой не взял. Намеренно оставил его в коридоре. — И вам хочется выпить. Я вижу, как вы смотрите на бутылку. Как поджимаете пересохшие от жажды губы. Воды нет, сколько вы будете здесь лежать, не знаете. А кстати, сколько? Давайте сделаем ставки.
— Так вы решили меня пытать? Или просто забыть на полу в комнате, надеясь, что от голода и холода я стану сговорчивее? Что ж, вполне в духе бывшего каторжника. Но вынужден вас расстроить. Каждые два дня я пишу письмо лорду. Если оно не придёт, то за мной отправят людей. Вооруженных. Гринуэю известно, куда я уехал и зачем. Писать я должен был сегодня утром. Считайте сами. Послезавтра — крайний срок, замок окажется в осаде.
Колдун хмыкнул в ответ и низко опустил голову. Бутылку крутил в руках, постукивая дном о каменный пол. По-прежнему хотелось свернуть шею наглому приказчику, но нашёлся другой выход.
— Насколько вам жарко, господин Монк? Думаю, не очень. Подвал холодный, за окном не самый разгар лета. Вы быстрее застудите свои мужские причиндалы и останетесь без потомства, чем сдохнете от жажды. Но я знаю, как превратить ваше «буду терпеть до послезавтра» в «смилуйтесь, господин, я всё скажу». Да, это пытка. И вы сейчас поймёте, какая.
Колдун сложил ладони лодочкой, дождался, пока в них загорится огонёк и подул. Комната наполнилась горячим воздухом. Монк не видел, но девушки за стеной замечали, что волны жара окутывали тело пленника плотным коконом. Сгущались, проникали под одежду, заставляли потеть. Минуты не прошло, как лоб приказчика покрылся каплями воды, а губы, наоборот, высохли и растрескались.