— Я же всё рассказал, — Монк тяжело дышал и облизывался. — Чего вы хотите? Мольбы о пощаде?
— Правды. Зачем вы здесь, на самом деле?
Приказчик зажмурился, позволил себе тихий выдох и больше ничего. Колдун, не дождавшись ответа, продолжил пытку. В воздухе колыхалось марево. Тело Монка пыталось справиться с жарой так, как умело. Отдавало влагу. Рубашка промокла, волосы потемнели. От слабости и жажды уже должно было мутиться сознание. Глаза приказчика закатились. Он широко открыл рот и дёрнулся в судорогах.
— Дурак, — шепнул Карфакс, но первой сдалась Бель.
Дверь распахнулась. Ученица колдуна ворвалась в комнату, ставшую допросной, и закричала:
— Оставьте его! Прекратите немедленно! Он же умрёт. Смилуйтесь. Дайте воды!
— Что ты здесь делаешь? Я запретил…
Анабель его не послушала. Вырвала из рук бутылку и приложила горлышко к губам Монка. Если он боялся яда в вине или брезговал о чём-то просить мучителя, то сейчас сдался. Жажда победила. Приказчик глотал вино с утробным бульканьем. Грибное «зелье правды» проникало в него, и вот-вот должно было дать нужный эффект.
— Хватит, — холодно сказал ученице Карфакс и отобрал бутылку. — Пошла вон. Ты будешь наказана за то, что вмешалась в допрос.
— Наказывайте, — Бель сжала кулаки и шумно задышала. — За то, что не смогла защитить замок. За то, что ослушалась вас. Или за то, что не дала сорвать зло на беспомощном связанном человеке!
— Пошла. Вон.
Колдун встал на ноги и нависал теперь над хрупкой ученицей грозовой тучей. «Кокон жары» разрушился, в комнате стало невозможно дышать. Отважная Бель могла бы ещё много чего сказать о пытках и допросах, но вовремя вспомнила, в чьи глаза смотрела. Подобрала юбки и ушла.
***
Я вынырнула из видения допросной и вытерла лоб. Ещё удивлялась, почему он сухой и холодный. Замок показывал всё настолько ярко, будто я сидела рядом с Карфаксом и Монком. Но картинки исчезли. Только вода в чаше до сих пор колебалась голосами мужчин. Неясным бормотанием измученного приказчика.
Бель выскочила в коридор, как ошпаренная. Перевернула чашу, швырнула в угол недопитую бутылку и упёрлась руками в стену. Я думала, будет кричать или плакать, но она просто дышала. Считала вслух.
— Раз, два, три, четыре…
— Бель?
Трогать я её не решалась. Мне хватало одного взъярённого колдуна. Мы обе испугались, что он убьёт приказчика.
— Бель.
— Нет, я так больше не могу, — простонала она. — Немыслимое зверство. Если магия великих колдунов — такая, то я не хочу её знать. Верните мне зелья и хижину в лесу! Верните маму и бабушку! Они бы никогда так не поступили.
— Тише, — попросила я, поглаживая её по плечу. — Не в колдовстве дело. Пытать можно, чем угодно. Не бывает плохих и хороших заклинаний.
— Важно лишь то, как их использовать, — зло дёрнулась Анабель. — Ты права. Но я по-прежнему не понимаю. Как человек, спасший от смерти твою маму, мог устроить нечто подобное?
Я почувствовала, что мне хочется защитить Карфакса. Даже слова нашлись. «Моя мама не забиралась ночью в замок и не пыталась обокрасть другого человека. Не распускала мерзких сплетен, не охотилась за шаром-артефактом, дающим безграничную власть. Она просто жила и любила своих детей».
— Колдун жесток, но справедлив, — тихо сказала я. — Он защищает нас.
Бель не ответила. Смотрела в одну точку и молчала.
Глава 16. Отто
Мередит
Мы с Бель шатались по подвалу. Натыкались друг на друга, гремели разбитой утварью, считали шаги и ждали. Даже под действием грибов слова из Монка выходили с большой неохотой. Он скатывался в бред и долго бормотал что-то бессвязное. Бессмысленное. Я переживала, что приказчик полез в замок наобум. Просто так, без всякой цели. В зыбкой надежде, что у бывшего каторжника уж точно найдётся пара сундуков награбленного, Монк закричит: «Держи вора!» и оставит самозванца-Мюррея без наследства. Если так, то всё напрасно. Мы зря теряем время.