Глава 5. Новая жизнь
Мередит
Днём столица была больше, чем ночью. Народ из всех домов высыпал. Розовощёкие служанки сновали с корзинками туда-сюда. Пьяницы горланили песни. Мальчишки приглядывались к карманам зазевавшихся прохожих, но на рожон не лезли. Стражи в городе хватало. Не то, что в нашем захолустье.
Ох, какой важной дамой я себя чувствовала, разъезжая всюду в повозке. Сразу спину захотелось вытянуть и красиво сложить руки на коленях. Спрятать грубые мозолистые ладони. За один день стать леди не получится. На меня ещё долго будут коситься и шептаться за спиной у Карфакса. Но впервые было плевать. Колдуны живут долго. Намного дольше, чем большинство сплетников.
У портного нас встретили со всем радушием. Подмастерью у входа хватило одного взгляда на наряд господина Мюррея, чтобы угадать в нём лорда. Так кланялся, что чуть спину не сломал. А я мысленно похвалила Гензеля. Своё дело он знал крепко. Или хитрый портной вышил где-нибудь по краю камзола, сколько золота он получил от Карфакса? Нет? Ох, а в лавке Рогволда мы точно оставим половину клада из тайника.
— Ну что милейший? — колдун вжился в образ богача и не хотел из него выходить. — Найдётся в твоей мастерской хоть что-нибудь настолько же прекрасное, как эта юная леди?
— Боюсь, что нет, милорд, — Рогволд-портной сам выглядел, как те, кому он шил наряды. Очень дорого. — Красоту леди не затмят даже звёзды. Я могу лишь слегка её оттенить. К дивным турмалиновым глазам хорошо подойдёт изумрудный шёлк. Белизну кожи подчеркнёт чёрное кружево. А волосы мы украсим изящной сеточкой, как носит королева.
Складно пел, ага. Юная колдунья Мередит не прекраснее любой горожанки, а изумрудный шёлк продать надо. Жрецы в храме так же врут, обещая вечное блаженство на небесах. Но я всё равно взгляд опустила. Смутилась.
— Тогда приступайте, — распорядился Карфакс.
Портной щёлкнул пальцами, подгоняя нерадивых подмастерьев. Нечего столбами стоять, когда важный клиент готов раскошелиться. Колдуну поставили кресло с высокой спинкой и предложили вина.
Короткий взгляд в мою сторону я поймала. Лорд Мюррей помнил, как продал земли в обмен на несколько ящиков вина, и отказался.
— Лучше воды. Жарко сегодня.
— Сделаем, милорд.
Вот теперь стало по-настоящему приятно. Вся лесть Рогволда не стоила одного тихого “лучше воды”. Карфакс прислушался ко мне. Святые предки, да он действительно считал нас равными!
Губы предательски задрожали, в глаз что-то попало. Я потёрла лицо ладонями и застыла манекеном, как в лавке Гензеля. Подмастерья снимали мерки. Прикладывали ко мне верёвочки и записывали цифры в толстенную книгу. Зелёный шёлк тоже принесли. А ещё голубой бархат, чёрное кружево и золотую парчу.
— Шить будем месяц, — сказал Рогволд. — Всякой спешке я предпочитаю аккуратность. Конечно, если платье не нужно вам к какому-нибудь важному дню.
— Нужно, — поразмыслив, ответил колдун. — До послезавтра с одним нарядом управитесь?
Подмастерья замерли. Лица у них вытянулись, на языках крутилось всякое. Сейчас хозяин пообещает, что да, а они глаз всё это время не сомкнут. Но Рогволд поступил умно. Скрылся на несколько мгновений в недрах лавки и вернулся с шёлковым платьем нежно-сливового оттенка.
“У Карфакса такой камзол, — вспомнила я. — Нет, темнее”.
— Сшил, чтобы поставить в витрину. Немного не закончил. Впервые купил такой редкий шёлк, хотелось чего-то особенного. В обычном сто восемьдесят нитей основы, а здесь триста шестьдесят. Он льётся, как вода. Попробуйте.
Колдун с уважением во взгляде пропустил подол платья сквозь пальцы и кивнул.
— Забираем. Остальное жду через месяц в родовом замке Мюррей.
— Как скажете, милорд, — поклонился портной.
Чтобы я примерила платье, поставили ширму. Сердце затрепыхалось, как у птички, когда я в нём чуть не застряла. Все леди худосочные, а у меня грудь. И бёдра.
— Не волнуйтесь, — успокаивающе проворковал Рогволд и потянул за завязки прямо из-за ширмы. — Моя вина. Торопился показать его вам, забыл о шнуровке.
Да, стало лучше. Я разгладила юбку, переживая, не вспотеют ли ладони. Не удержалась. Шёлк и правда замечательный.
— А глаза-то как засияли, — поддел меня Карфакс. — Румянец заиграл.
— Зеркало, — щёлкнул пальцами портной. — Быстро!
Ещё одно столичное чудо. Начищенная до блеска тарелка в половину моего роста пускала солнечных зайчиков по всей мастерской. Я, как девчонка, ахнула, увидев своё отражение. Не в мутной реке, не на дне очищенного котелка, а в золочёной раме.