— Настоящий приказчик, — усмехнулся он.
Чудны дела господские, никак мне не привыкнуть. В голове не укладывалось, что сам лорд сидел в подвале нашего замка и стонал под пытками. Ни единым словом не обмолвился, стражей не грозил. Терпел.
— Зачем? — теребила я Карфакса, когда у него уже глаза слипались.
— Не знаю, — зевнул он. — Наверное, ради Анабель. Восторженные девицы любят мужественных юношей.
Любят — не то слово. Чувства Бель походили на одержимость. Ох, чуяло моё сердце, быть беде. Когда господин Монк признается, что он на самом деле лорд, ученица колдуна прожжёт ему в груди вторую дырку.
“Ты мне лгал, мерзавец! Подлец!”
Вряд ли ему хватит золотых украшений, чтобы задобрить её подарками. Четырёхлистный клевер не приняла — и остальное в рожу кинет.
“Проклятье, — расстроилась бы подавальщица Анна, — столько интересного впереди, а ты болтаешься в повозке возле реки!”
Ничего. По мою душу тоже приключений хватит. Денег мало, ночевать нам с великим колдуном негде, и сундуки с добром ещё нужно защитить от лиходеев. Второй покупки гардероба у Гензеля наше маленькое аптечное дело не выдержит. Разоримся.
Ой, аптеки же ещё! Я обещала Бель посмотреть, что там продают.
— Порядок! — зычно крикнул кучер и полез на козлы. — Н-но! Пошла!
Колёса повозки застучали по камням огромного моста. Пять башен мы проехали, пока не оказались на той стороне. У меня сердце замирало от величия реки. Широко она растекалась по равнине. И ничем особенным столица не воняла, не права бабушка. Город как город. Большой только.
Карфакса я разбудила, тронув за коленку. Хотела дерзко чмокнуть в нос, но решила, что схлопочу за это по шее. Наши нежности остались на летающем ковре. В столицу колдун приехал строгим и серьёзным лордом.
— Доброй ночи, господин Мюррей.
Он потянулся, шумно поскрёб короткую щетину, и, обдав меня тёплым дыханием, вылез из повозки.
— Надо же, крепостную стену нарастили. И башен понастроили. А бедняцкие хибары снесли или до сих пор ждут пожара?
— Не могу знать, господин Норфолк, — бодро отозвался кучер, похлопывая по крышкам сундуки. — Куда пожитки выгружать?
От постоялого двора к нам бежал мальчишка. Чумазый, босоногий. Я думала, попрошайничать будет, но он окинул взглядом повозку и присвистнул.
— Господину нужна комната. Две. Хоть розгами меня секите, а к рыжему Теду вам самая дорога.
— Там паршиво кормят, — возмутился кучер. — Глаза-то разуй. Высокий гость. Вы-со-кий.
Чумазый зазывала намёк понял. Вмиг срисовал взглядом новую обувь Карфакса, дорогой камзол с вышивкой. Хмыкнул на моё ученическое платье и произнёс нараспев:
— Ну ежели так, то пожаль-те в “Сытого кабана”. И мясо вкусное, и постели чистые. Так мне бежать вперёди повозки? Пока доедете, уже встретят.
Карфакс бросил ему два медяка, и мальчишка умчался.
— Погоди с “Кабаном”, — тихо сказал кучеру. — Сделай крюк до старого рынка. Торгуют здесь ещё рыбой?
Толстяк забрал протянутое серебро и весомо кивнул:
— Сделаю, господин.
Глава 1(5)
Вопрос “какой ещё рынок ночью” я проглотила, чуть не подавившись. Колдовскими тайнами запахло, негоже мне туда нос совать. Да, я сама колдунья, но одно дело метлу по двору магией гонять, и совсем другое — впутываться в попытки Карфакса прищучить Питера Гринуэя. Откуда я знала? А зачем ещё ночью по пустому рынку шастать? Лиходеев дразнить?
Я пристроила свой несчастный зад обратно на скамейку, и кучер зацокал на лошадей языком. Истомились бедные в дороге, кто ж им овса задаст? Всё гоняют и гоняют.
У меня живот тоже урчал от голода. За день в дороге хлеба пожевала, воды хлебнула — и всё. “Терпи, Мередит, на постоялом дворе ужинать будем”.
Если денег хватит, ага. А то и здесь придётся на заднем дворе колдовской огород заводить. Жаль, шар остался в замке, он бы помог.
— Здесь останови, — тихо приказал колдун и кивнул мне: — Выходим.
Ноги у меня сразу задрожали от страха. Темень вокруг — глаз выколи. Фонарь на козлах ничуть не разгонял холодную тьму. Собаки где-то вдалеке брехали. Ходил кто-то, беспокоил их острый нюх.
— Может, я в повозке посижу, господин Мюррей? Вещички посторожу.
— Выходи, — повторил Карфакс сквозь зубы. — Не трусь, Мери. Любой отчаянный проходимец горько пожалеет, если кинется на нас с ножом. Я всё ещё тот, кто я есть.
— Тогда ладно, — нарочито бодро ответила я, подбирая юбки, чтобы вылезти из повозки. — Тогда хорошо. Раскидаете бедолаг по сторонам, бошки им расшибёте. То-то господин приказчик в суде будет рад. Безмерно счастлив, как говорит Анабель. К вымышленной каторге настоящая добавится. Не проще ли, как все честные люди, сразу на постоялый двор поехать? Завтра рыбу купим.