Гриммюрграс взглянул на других студентов, репетирующих свои монологи на сцене, потом посмотрел на Тандри.
-- Все будет зависеть от прослушивания. Посмотрим, кто на что способен.
-- Да, но... Я бы лучше сыграл друга главного героя. Не могу объяснить, почему -- это какое-то рациональное ощущение! Ну, насчет главной роли... Я бы...
-- Посмотрим, -- повторил Гриммюрграс и легким жестом обратил внимание студента на приближающуюся Оуск. -- Многое будет зависеть от нее.
-- Основное все равно от вас, -- прошептал Тандри, озорно подмигнул и, поклонившись подошедшей ассистентке, умчался на сцену.
Та проводила обаятельного, но уже горячо нелюбимого студента подозрительным взглядом.
-- Это тебе, -- не дав ей задать лишние вопросы, сообщил Гриммюрграс, протягивая Оуск рукопись.
-- Что это? -- озадаченно заморгала она, присев рядом и начав пролистывать бумаги.
-- Сценарий.
Какое-то время Оуск просто ошарашенно смотрела на него, приоткрыв свой красивый ротик, но вид у нее при этом был далеко не соблазнительный. По крайней мере, не во вкусе Гриммюрграса. Если Фанндис и была права насчет магии, подчиняющей его и Фаннара этой девушке, то та явно была не связана с женской привлекательностью. И действительно, как она умудрилась сесть на шею сразу двум мужчинам, которых не интересовала ее внешность?
-- Профессор! Почему вы раньше мне его не дали? Ведь теперь мы можем подбирать ребят на конкретные роли! Но для этого мне нужно спешно прочесть сценарий.
-- Как и мне пришлось его написать, -- отозвался Гриммюрграс, заставив помощницу покраснеть и зарыться в рукописи.
На самом деле он не собирался отвечать на выходку Оуск такой же, однако и бегать по всему университету в поисках не в меру активной ассистентки ему было не с руки. После того, как Гриммюрграс узнал о ее деятельности за его спиной, ассистентка будто бы старалась не попадаться ему на глаза, забыв о придуманных ею же встречах в столовой. Благо расписание Гриммюрграса в эти дни не менялось, иначе бы он распрощался с Оуск и всерьез задумался, стоит ли тратить время на постановку собственной пьесы. Тандри же получил сценарий лишь потому, что утром сам подошел к Гриммюрграсу узнать, готов ли тот.
Студенты заметили, что ответственная за спектакль что-то увлеченно читает, и начали перешептываться, позабыв о репетиции, будто пристальное разглядывание Оуск и тихое обсуждение помогли бы узнать, к чему именно им следует готовиться. Пришедших на прослушивание оказалось больше, чем требовалось для постановки. Хорошо. Гриммюрграсу представлялось, что иметь возможность выбирать куда выгоднее, чем столкнуться с необходимостью искать среди других студентов подходящих для не занятых ролей. Но на лицах, обращенных к ним, кроме страха перед неизвестным читалась надежда, а глаза горели точно так же, как у Тандри. Гриммюрграс знал их всех, помнил каждого из студентов, как те вели себя на лекциях и семинарах, на что были способны, как сильно любили его предмет. Части из них придется отказать, наблюдая, как потухнут взгляды и улыбки, опустятся плечи. И судить придется в том числе и ему самому. Оуск отнесется ко всему проще: ей незнакомы эти ребята, да и вряд ли она смотрела на мир так же, как ее начальник, не думала, что лишить человека радости -- ужаснейшее из преступлений. Гриммюрграс попытался не думать, что они с Оуск станут палачами для части этих ребят, одним из которых вполне может оказаться Тандри: хотя он и был уверен в актерском мастерстве этого парня, он не знал, какой уровень у его соперников. Давать же Тандри какую-либо роль в любом случае не входило в его планы.
-- А главная роль для вашего любимчика? -- уже привычно ворвалась в его мысли Оуск, и Гриммюрграс повернулся к ней с чувством благодарности: она не дала ему дорисовать сцену, как приходится говорить Тандри, что он им не подходит.
-- Что? -- переспросил Гриммюрграс, поскольку услышал только ее голос, но не слова.
-- Вы главную роль писали под того рыжего?
-- Нет. Я сделал то, что ты хотела: переделал сцены, описанные в моей книге, чтобы их можно было поставить на сцене.
-- Да-да, я поняла, и это... -- она помолчала, разглаживая сценарий у себя на коленях, затем прошептала: -- У меня нет слов. Это лучше, чем я представляла себе.
-- Спасибо. Но без помощи близнецов сценария не было бы.
-- Вот как? Не думала, что они... Впрочем, не важно. Значит, вы не настаиваете, чтобы этот парень...
-- Тандри.
-- Тандри? Да, Тандри... Чтобы Тандри играл главную роль?
-- Мне кажется, он справится. Но посмотрим, на что способны другие.
-- Хорошо, -- Оуск снова замолчала, опять принялась перелистывать рукопись, и о чем она при этом думала, догадаться было совершенно невозможно.
Настолько погруженной в себя Гриммюрграс увидел ее впервые. Нарушать молчание он не спешил -- не знал, что именно сейчас следует сказать. Стоило уже приступить к прослушиванию, но начать его должна была именно Оуск. Напомнить ей, зачем они собрались в этом зале?
Не пришлось -- девушка сама очнулась от своих мыслей и заговорила первой:
-- А этот язык? Вы его сами придумали? На мой взгляд, очень хороший ход, но актерам придется сложно: заучивать фразы, больше похожие на набор звуков.
-- О, им не придется зубрить реплики! -- с улыбкой отозвался Гриммюрграс. -- Они будут учить язык.
-- Эм... что?
-- Не весь, конечно, -- рассмеялся он. Вопроса касательно языка он ждал больше всего, опасаясь, что Оуск воспротивится. И хотя Гриммюрграс решил для себя, что не намерен давать ей спуска, а значит, если пьесу и будут ставить, то только по его правилам, спорить с ней ему не хотелось. Пустая трата времени и сил. Так что следовало объяснить свою задумку коротко, но точно. -- Фанндис изобрела аппарат, способствующий быстрому изучению языка. С помощью этой пьесы она хочет продемонстрировать его эффективность научному сообществу. Я не против. Когда актер произносит строго заученную реплику, его речь теряет естественность. Возможно, в этом и прелесть пьес, но на этот раз мне хочется, чтобы ребята могли импровизировать. Они знают, что примерно следует сказать, но могут поменять порядок слов или произнести фразы несколько иначе.
-- Но прелесть пьесы не только в том, как ее сыграют актеры! Великие драматурги покоряли словами сердца тысяч людей. В конкретно прописанных фразах и есть вся сила!
-- Не отрицаю. Но смысл нашей постановки не в том, чтобы продемонстрировать мои таланты как драматурга. Мы хотим донести определенную мысль для зрителей, и именно живые диалоги помогут нам в этом.
-- Но успеют ли они выучить язык? -- Оуск обвела рукой будущих актеров, которые снова вернулись к репетиции, но сосредоточиться на ней уже не могли: увидев ее жест, студенты напряглись, ожидая, что вот-вот их начнут вызывать для прослушивания.
-- Я же сказал, что Фанндис хочет продемонстрировать эффективность своей машины. Тем более что ребята будут учить лишь ограниченное количество слов, нужное только для пьесы. В идеале двух недель им должно хватить. Если же за неделю мы не заметим эффекта, то откажемся от другого языка и будем ставить пьесу как любую другую. Конечно, участников придется снять со всех занятий...
-- Об этом не волнуйтесь! Все, кто принимает непосредственное участие в празднике, освобождается от основной деятельности во время подготовки без ущерба для себя. А если наша постановка понравится жителям, то студенты получат дополнительные баллы.
-- В таком случае, если аппарат Фанндис действительно хорош, мы все успеем.
Оуск кивнула, снова перелистала сценарий.
-- Мне нужно перечитать его еще один раз, чтобы составить мнение, какие именно актеры нам нужны. Надеюсь, вы согласны послушать мои советы на этот счет. Все-таки это не первая моя сценка. И предлагаю вашего красавчика... Тандри прослушать в самом конце.
-- Хорошо. Только Тандри -- не мой красавчик. Если бы ко мне подошел любой другой студент, которому ты запретила приходить на прослушивание, я бы встал и на его защиту. Или ее, если бы обделенной оказалась девушка.