— Безусловно, Яков Александрович! Вы также можете беспрепятственно подойти в бухгалтерию, отдел кадров и архив. Я сейчас всех предупрежу.
Миронов кивнул, и Любовь Евгеньевна некоторое время звонила подчинённым. Она наблюдала за Яковом Александровичем, который изучал бумаги, предоставленные ею прямо сейчас.
Он бледен. Ей не нравится цвет его лица. Хотя мужчина очень приятный. Тёмно-русые, немного вьющиеся волосы, чуть длиннее обычного, почти как у Коли, только Коля блондин. Скуластое лицо, большие тёмно-серые глаза, взгляд внимательный и немного ироничный. Красивый профиль, ямочка на подбородке, выразительные брови. Руки крепкие, красивые, с длинными пальцами. Обручальное кольцо. Тонкий серый свитер, красиво облегающий плечи. Дорогие джинсы.
Кожа ближе к смуглой, но уж очень бледен… Анемия?
— Вы хорошо себя чувствуете? — не выдержала Люба.
— Вполне. А что со мной не так? — оторвав взгляд от бумаг, Миронов внимательно посмотрел на Любу.
— Мне как специалисту не нравится ваша бледность.
— Так себе комплимент, Любовь Евгеньевна! — удивился Миронов. — У меня обострение гастрита было совсем недавно, боли. Видимо, с этим всё и связано.
— Тогда поосторожней с процедурами, хорошо, Яков Александрович? Вы ведь врач, должны понимать.
— Понимаю. Тем более, вы уже в курсе, кто я и зачем здесь, так что от процедур откажусь сегодня же. Скажите, Любовь Евгеньевна, кто может желать вам зла настолько, чтобы буквально забрасывать министерство жалобами на вас и на санаторий?
— Честно? Понятия не имею.
— А по поводу вашей связи с главным врачом Центральной городской больницы? Вымысел или нет? Может, причина кроется как раз там?
— Серьёзно? Меня удивляет, что представитель министерства озабочен такой странной проблемой, — усмехнулась Люба. — Может, меня ещё на ковёр вызовут и пропесочат?!
— И тем не менее, озабочен, — выпрямился Миронов.
— Связь имела место быть двенадцать лет назад. Дела давно минувших дней. С тех пор, как Николай Андреевич женился, никакой связи нет.
Миронов снова кивнул, пожал плечами. Значит, он ошибся в истоках проблемы.
— Яков Александрович, — Люба напомнила о себе, потому что он так и сидел у её стола, изучая документы. Он вообще собирается уходить? Бумаги можно изучать в номере. К тому же, его ждут в бухгалтерии, в отделе кадров и в архиве. Люба хотела бы всё это сказать вслух.
— Мм? — Миронов поднял бровь, не отрывая взгляд от бумаг.
— Давайте, сделаю вам УЗИ брюшной полости? И анализы сдадим? — выпалила Люба неожиданно даже для самой себя, что уж говорить о «ревизоре».
— Нет, не надо, спасибо, Любовь Евгеньевна! Я же обследовался в клинике при министерстве, когда собирался сюда, — Миронов вдруг улыбнулся.
А Любе вдруг понравилась его улыбка.
— Ну если в министерской клинике… Тогда, конечно, не надо, — усмехнулась она.
На следующий день у Любы было ночное дежурство. Вечер прошёл спокойно, не было ни одного обращения. Она пила чай и думала о том, не прилечь ли отдохнуть на пару часов.
Саша сказал, что как только он устроится на работу, мама должна прекратить дежурить по ночам. А он уже почти устроился, хоть и собирался отдыхать две недели. Купил машину, и на авторынке познакомился с владельцем нескольких точек автосервиса. Тому как раз нужен старший механик в один из самых крупных гаражей.
Сможет ли Люба оставить ночные дежурства? Ведь для большинства врачей такой ритм работы — уже необходимость, образ жизни.
Вспомнился Миронов. Интересно, как продвигается проверка? Вчера он обещал, что непременно ознакомит Любу с результатами служебного расследования.
И вот опять, лёгок на помине, Яков Александрович появился в дверях ординаторской, стоило лишь о нём подумать.
Но выглядел он сегодня очень странно. Во-первых, он был в пижаме. Во-вторых, лицо его было ещё бледнее, чем в прошлую их встречу.
Облокотившись рукой о косяк двери, он приостановился, поздоровался и как-то буднично сказал:
— Хорошо, что сегодня дежурите вы, Любовь Евгеньевна! Сможете мне всё же сделать УЗИ, которое предлагали? Что-то мне совсем…
Любе показалось, что он начал оседать на пол, но ему удалось удержаться на ногах, вцепившись в косяк двери.
— Вам плохо? — Люба в секунду подскочила к Миронову, и ей каким-то чудом удалось довести его до кушетки, уложить. Он казался ей таким огромным, а она-то ведь… «маленькая собачка».