— Я ж тебе ноги по самые уши оборву! — Последний довод, видимо, возымел действие, потому что переговорный столб замерцал и произнёс прежним неживым голосом, который ещё долго будет мерещиться свободным магам:
— Всем срочно приступить к спасению служащих Министерства финансов и прочих граждан, оказавшихся в эпицентре катастрофы.
Затем столб икнул и начал бледнеть, собираясь исчезнуть.
— Всё в порядке! — успел сказать Терим. — Завтра к полудню ставим новый столб, расскажу, чем дело кончилось, на чём сердце успокоилось.
Он уселся в любимое кресло и лишь затем обратил взор на существо, скорчившееся в углу. Мысленно ухватив существо за шкирятник, Терим встряхнул его и заставил встать.
— Не имеете права! — просипело существо.
— Он мне указывать будет! — Светлый маг, не глядя, нащупал на столе серебряную чашу и отхлебнул молока, которого был лишён целых два дня. — Ты мне скажи, дубина стоеросовая, каким местом ты думал, когда в министерство на службу шёл?
— Ну как же… все на работу ходят, и мне надо.
— Ты ещё скажи, будто не знал, что ты колдун… был.
— Это же так, фокусы показывать, девкам головы дурить. А тут — предки место нашли нехилое. Делать ни хрена не нужно, а зарплата капает хорошая. Я и пошёл, чего хуже других быть.
— Совсем дурак, — заключил Терим. — Ты ведь так и не понимаешь, что натворил. И у себя, и по всему миру.
Валера обвёл мутным взглядом дом волшебника.
— А где все?
— Всех я, согласно твоему приказу, эвакуировал, то есть отправил куда подальше. Островок у вас есть в океане, от твоей столицы пятнадцать тысяч вёрст. Туда их и перенёс, там их пожар не достанет. Да не вздрагивай ты, их скоро обнаружат, а через недельку и вытащат. А тебя я сюда приволок, от твоего начальства подальше, а то ведь оно тебе ещё какое поручение даст. Ну-ка покажи последний приказ… Несолидно, прямо скажем, несолидно. У нас печать к приказу на витом снурке подвешивают.
Терим положил лист на стол, ещё раз изучающе оглядел Валеру.
— Что мне теперь с тобой делать? От первой должности ты освобождён, эвакуацию провёл блестяще… не ты, конечно, а я, но это не суть важно. Новых повелений тебе не будет, у своих ты считаешься без вести пропавшим. Теперь моли судьбу, чтобы там никто не издал приказ считать тебя умершим. Ведь тогда тебя убивать придётся.
Валера вздрогнул и хотел что-то сказать, но членораздельных звуков у него не получилось.
— Приказ-то у кого подписал? — поинтересовался Терим. — Ноги кому обещался выдрать?
— Секретарше в отделе кадров. Она там все документы визирует, начальник сам не может отличить, где его подпись, где её. И печать у секретарши хранится.
— Чудеса! Твоё счастье, что жив остался. Но дел ты наворотил — всем управлением не разгрести. Финансовую систему всего мира вдребезги разнёс. Центр города разрушил, тьму народа приужахнул, а что взамен? Золото твои современники куда-нибудь приспособят, лес и нефть нацело сгорели, мрамор от огня малость повредился, но кое-что уцелело. В общем, люди разберутся, если ещё какой колдун не вздумает им послужить. Одна непонятка осталась: тебя куда девать?
В дверь робко постучали.
— Заходи, раз пришла! — возгласил Терим.
Молодая женщина осторожно переступила порог.
— Меня послали спросить, как у вас дела, всё ли в порядке. И лепёшек я принесла свежих.
— Дела у меня, что у Берда на заводе, только труба повыше и дым погуще.
Женщина не удивилась и не переспросила. Понимала, что волшебник и должен выражаться многозначительно и туманно.
Терим развернул гостинец. Лепёшки, не печёные, а жаренные на кунжутном масле, давно остыли, но после двухдневного поста показались удивительно вкусными.
— У меня к вашим старикам просьбишка, — сказал Терим. — Видишь человечка? Блаженный он. Говорить я его кое-как научил, но он всё равно заговаривается и никакого ремесла не знает. Проводи его к людям и скажи, что я просил убогого не обижать. Пристройте его к какому делу: воду носить или нужники чистить, и пусть живёт. А ты, Валерий Григорьевич, помни, что ты больше не волшебник. Силу свою ты в распыл пустил, а второй раз маг пойти на службу не может. Нынешнее твоё начальство родится через тысячу лет и, значит, никакого приказа тебе не отдаст. Осталось тебе учиться быть человеком. Дело тоже непростое, но если постараешься, то выучишься. Всё понял? Если понял, то проваливай. И тебе, голубушка, счастливого пути.