— Все системы работают в штатном режиме, — наконец сообщил корабль. — Давление атмосферы снаружи — сто один килопаскаль, воздух для дыхания пригоден. Температура за бортом плюс двадцать два градуса по Цельсию, влажность воздуха — сорок пять процентов, ветер юго-восточный…
— Волчок, ко мне! — Фишер не дослушал сводку: и без неё по таблице данных понял, что скафандр не понадобится.
— В радиусе пятисот метров обнаружены органические формы жизни…
А вот генератор силового поля и бластер лучше захватить: Фишер начал готовиться к выходу, пока Волчок, радостно тявкая, прыгал вокруг него, будто и в игровом режиме понимал значимость момента, но, скорее, считывал эмоции хозяина.
Когда затворы наконец отщёлкнулись и тяжёлое полотно люка на приводах отъехало в сторону, на Фишера обрушился сумасшедший коктейль запахов, цветов и звуков: растения были зелёными, что свидетельствовало о процессе фотосинтеза, летающие в воздухе животные различных размеров и форм подтверждали наличие развитых пищевых цепочек. В общем, мир планеты поразил воображение и заставил забыть обо всём, даже о безопасности. А вот последнее точно было зря…
Четверо существ, по виду больше всего напоминающих людей, направили на Фишера предметы, больше всего напоминающие оружие. Одеты аборигены были странно, пусть на головах и блестели шлемы, но, в отличие от скафандров, лица они полностью не закрывали.
Неизвестные что-то выкрикивали, но для полноценного формирования языковой матрицы нейроимплантатом слов пока не хватало, потому Фишер, подняв руки вверх и переведя бластер в парализующий режим, произнёс:
— Я пришёл с миром.
Очевидно, инопланетяне его тоже не понимали, потому что фраза возымела обратное действие: словно испугавшись, попятились. Волчок предупреждающе гавкнул, а Фишер спустился по трапу и вздрогнул, когда в него со свистом полетели палки с острыми металлическими наконечниками с одной стороны. Силовое поле остановило оружие, о котором, кажется, Фишер слышал на уроках истории, но совершенно ничего не помнил, поскольку его сызмальства интересовало только будущее человечества, а не прошлое, зачастую позорное.
Получается, Фишер в него попал? Да нет, бред какой-то — видимо, планета являлась точной копией Земли с точно таким же сценарием развития жизни, хотя это и противоречило теории эволюции.
«Астра» предусмотрительно загерметизировала люк, когда Фишер отошёл от корабля, повергая дикарей в бегство.
— Постойте, я хочу с вами поговорить! — позвал он вслед: нейроинтерфейс расшифровал первое слово: оно означало ругательство, синоним абсолютного зла.
Фишер специализировался на поиске полезных ресурсов, дипломатическими талантами не обладал, потому замер в нерешительности посреди поляны, наблюдая, как сапоги погружаются в густую влажную растительность, застилавшая почву сплошным ковром. Напротив, Волчок радостно носился, с упоением повизгивая: похоже, его режим для подобной ситуации имел соответствующие алгоритмы. Фишер задрал голову и увидел беззаботно-голубое небо, потом услышал угрожающее рычание Волчка, а вслед за этим наступила кромешная темнота.
Когда Фишер очнулся, тоже было темно, а ещё холодно и сыро, к тому же воняло чем-то тухлым, будто сломалась система рециркуляции одновременно с системой утилизации отходов жизнедеятельности: лежал на полу в очень тесном и грязном помещении, одну стена которого заменяли металлические прутья. Руки и ноги были крепко связаны верёвкой из органических волокон — не пошевелиться.
— Сатана во плоти! — взревел один мужской голос за стенкой.
— Сжечь! — вторил ему другой.
— Сжечь! Сжечь! Сжечь! — раздался хор, ритмично выкрикивающий всеобщее мнение.
Пока Фишер находился в отключке, нейроинтерфейс работал, формируя языковую матрицу, так что он теперь понимал, что говорят неизвестные гуманоиды. И понимание не радовало от слова «совсем».
Голова раскалывалась в районе затылка, видимо, от удара имплант был повреждён — надо было приобретать купольный генератор поля, а не фронтальный, — так что связаться с «Астрой» не представлялось возможным, Волчок тоже находился вне зоны доступа: неизвестно, какие в данном случае действия предусмотрены далёким от совершенства алгоритмом, разработанным забавы ради. Теперь можно было биться лбом о камень, коря себя за то, что не включил служебный режим, который решил бы все возникшие вопросы. Ну или почти все.