На подготовку к наступлению давалось всего 6 суток. За это время нужно было передать свой участок 61-й армии генерала П. А. Белова, вывести войска из боя и пройти 130–140 километров. Опасаясь, что противник пронюхает об уходе нашей армии и нанесет удар по только что занявшей оборону 61-й армии, я предложил генералу Павлу Алексеевичу Белову оставить на прежнем месте несколько наших полков артиллерии на мехтяге, которые в случае наступления врага могли бы оказать 61-й армии помощь. Павел Алексеевич Белов со мной согласился. И действительно получилось так, что на рассвете противник провел сильную разведку боем. Верно, успеха он не имел и, как впоследствии выяснилось, эти действия он провел не потому, что узнал о смене армий, а по заранее намеченному плану.
После войны я учился на курсах Академии Генерального штаба вместе с генералом П. А. Беловым. Если речь заходила о боях в Прибалтике, он не раз говорил:
— Вот спасибо шестой гвардейской, оставили нам свою артиллерию, а то могла бы быть неприятность…
Итак, наши войска отправились к Мемелю. За ночь пехоте надлежало пройти 30–35 километров, а артиллерии на мехтяге и танковым частям 50–60 километров. К счастью, в это время не было дождя, поэтому дороги были неплохие. Надо заметить, что на таких маршах особенно тяжело бывает водителям машин. Казалось бы, водитель сидит, а пехотинец идет, ему труднее. Но пехотинец прошел свой путь, повесил автомат на сучок и похрапывает. Шофер же, с огромным напряжением проведя машину в темноте, без дороги, по незнакомой местности, в лучшем случае лишь с подфарниками, а в основном вслепую, принимается чистить машину, латать шины. Не успеешь обернуться — в путь!
И опять, и опять день и ночь трудились наши саперы, делая все, чтобы помочь пройти пехоте и технике. Не было случая, чтобы у нас кто-то застрял или образовалась пробка. А как опасны эти пробки: подошла колонна к реке, мост сломан, часть встала. За ней по графику подходит другая колонна. Слева болото, справа болото, свернуть некуда. Все! На рассвете появится самолет-разведчик, сфотографирует, улетит и через 15–20 минут жди, начнет хлестать вражеская авиация… И вот ведь что интересно: сапер всем помогает, а ему никто. Застряла машина? Сапер поможет. Перейти через болото? Сапер сделает настил. Танк застрял — ждут сапера. А сапер сам застрял, сам себя и вытащил. Физическую нагрузку на войне сапер несет куда большую, чем воин в любом роде войск. Золотые руки у наших саперов. Скольким мы обязаны этим героям — мастеровым войны! Да и подбирались они, как правило, из мастеровых мирных профессий — каменщиков, плотников, слесарей.
Благодаря хорошо организованной перегруппировке войск на мемельском направлении немецко-фашистское командование обнаружило сосредоточение войск нашей армии только в первых числах октября, то есть непосредственно перед самым началом наступления. Поэтому противник не успел предпринять каких-либо радикальных мер, чтобы сорвать готовящуюся операцию.
В связи с тем, что в районе предстоящего сражения мы недостаточно хорошо знали противника, я решил провести разведку боем и назначил ее на 4 октября. С ночи выделенные подразделения вышли на исходный рубеж для атаки. Окопы были вырыты в 200–300 метрах от противника лишь для стрельбы лежа, на глубину 25–30 сантиметров.
Время приближалось к рассвету. Все шло как будто бы хорошо. Вот-вот пора начинать артиллерийскую и авиационную подготовку, но вот беда, не рассеивается густой туман! Что делать? Войска лежат под самым носом противника, причем лежат густо, прикрытые в неглубоком окопе лишь ветками. Время идет, а туман делается все гуще. Я дал строжайший приказ прижаться к земле и «не дышать». Так прошел день, наступила ночь, а утром 5 октября та же картина — не рассеивается туман! Сколько крови он нам испортил, открытые же лежали люди! В полдень все-таки появился просвет, и через десять минут началась мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Пехота быстро поднялась из своих окопов и вместе с танками НПП рванулась на противника. В лесу эхо так усилило крик «ура!», что мне, находившемуся в трех километрах от переднего края, показалось, что атакуют рядом со мной. Это «ура!» я знаю еще по гражданской войне. Нет, никогда в спокойной обстановке так не закричишь, как в тот момент, когда бежишь в атаку! Видимо, одолевают человека и естественное опасение за жизнь, и желание во что бы то ни стало победить. Кричишь не своим голосом, и вроде бывает легче…