С маршалом Говоровым мне не только не приходилось служить, но даже встречаться. Слышал я от сослуживцев, что маршал строг, неразговорчив. За три месяца, в течение которых я командовал 6-й гвардейской армией под его руководством, пришлось убедиться, что это действительно так. И. X. Баграмян, в каком бы сложном положении мы ни находились, всегда пошутит, и ему можно было ответить шуткой, с маршалом же Говоровым разговаривали мы только официально, лишнего слова при нем не скажешь. Но при этом свойстве характера Л. А. Говорова мы всегда чувствовали его большую человеческую доброту. Он с таким же вниманием и заботой относился к нашей армии, как и И. X. Баграмян…
9 февраля 1945 года меня вызвали в штаб 2-го Прибалтийского фронта, где на совещании Маршал Советского Союза Л. А. Говоров подробно анализировал обстановку в Курляндии. Оценивая противника, он сказал, что немецко-фашистское командование перебросило из Курляндии в Германию ряд дивизий и в ближайшее время собирается вывести еще 5–6 дивизий, не сокращая линии фронта. Далее маршал Говоров сообщил нам:
— В первой линии противника остается около двадцати пехотных дивизий, цель которых во что бы то ни стало удержать занимаемые рубежи, организуя на них жесткую оборону. Таким образом, задача нашего фронта — не выпустить немецко-фашистские войска из Курляндии, не позволить этим дивизиям принять участие в боях в центральной Германии.
Исходя из этой задачи, маршал Говоров сформулировал замысел нашей наступательной операции. Главный удар с участком прорыва до 18–20 километров предполагалось нанести на левом фланге фронта в полосе между реками Вента и Вартава с задачей выйти на морском побережье к северу от Венты. Выполнение указанной задачи рассекло бы курляндскую группировку на две части, причем основная из них, будучи изолированной от лиепайского и вентспилсского портов, оказалась бы в исключительно неблагоприятных условиях для ведения боевых действий в дальнейшем.
В соответствии с этим замыслом мы начали подготовку к наступлению. Надо сказать, что к этому времени стрелковые роты у нас были крайне малочисленными, так как действующие подразделения понесли очень большие потери. Пришлось вводить из тыловых учреждений и штабов в стрелковые роты всех пригодных к участию в боевых действиях.
Числа 15–17 февраля я доложил командующему фронтом план операции. Просматривая его, маршал особенно интересовался 30-м гвардейским стрелковым корпусом, который прибыл из-под Ленинграда и ныне находился в составе нашей армии. Командовал этим корпусом замечательный военачальник — генерал А. Ф. Щеглов. Маршал Говоров приказал:
— Поставьте, товарищ Чистяков, этот корпус на самый трудный участок, а рядом свой, сталинградский корпус. Пусть они между собой соревнуются.
Рядом с 30-м корпусом генерала Щеглова я поставил свой 22-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерала А. И. Баксова. В наш новый 30-й гвардейский стрелковый корпус поехал мой заместитель П. Ф. Лагутин, очень опытный генерал. Он хотел посмотреть, как воюют ленинградцы, а главное, если будет нужно, помочь корпусу. В 22-й гвардейский корпус поехал генерал К. К. Абрамов, член Военного совета.
На участке Деди — Приекуле 6-я гвардейская армия совместно с 19-м танковым корпусом получила задачу ликвидировать приекульскую группировку противника и овладеть рубежом реки Вартава, в дальнейшем развивать наступление на Мелгоу и Лиепаю. Наступление было назначено на 20 февраля. Ночь и утро прошли тревожно: кажется, рукой подать до конца войны, а тут предстоит такой тяжелый бой!
В 10 часов 30 минут я позвонил маршалу Говорову и доложил:
— По данным разведки, противник занимает свои прежние позиции. Войска армии готовы к выполнению поставленной задачи. Разрешите операцию начать вовремя?
— Разрешаю. Желаю, товарищ Чистяков, успеха.
Противник на этой открытой местности сидел от нас недалеко, местами в ста метрах. Он, как и мы за ним, непрерывно следил за нами. Можно было не сомневаться, если поднимешь из траншеи на палке каску, в тот же миг последует щелчок от пули.
В 10 часов 50 минут артиллерия, минометы, авиация дружно ударили по врагу. Как всегда, на помощь пришли штурмовики. Длилась эта канонада полтора часа. Казалось, уже живого места не должно остаться на земле, перед тем как идти в атаку нашей пехоте и танкам. И действительно, вражеская оборона в первых и вторых траншеях, а также в некоторых опорных пунктах третьей была подавлена, и наши части прошли через них легко. Однако в дальнейшем сопротивление противника значительно возросло. На некоторых направлениях его контратаки стали настолько сильными, что врагу удалось остановить наше наступление. В конце дня маршал Говоров спросил меня: