Большая предстояла работа саперам. В этих сложных условиях инженерные войска играли особую роль в обеспечении поставленной задачи.
Сильно затрудняли работу тыла большие расстояния для подвоза, которые исчислялись сотнями километров. Но как и на западе, генерал В. С. Черенков умело руководил службой тыла, и войска армии были обеспечены всем необходимым.
Огромную работу по разъяснению политики партии и правительства по отношению к милитаристской Японии провели политработники. Здесь не надо было как-то ломать психологию советского воина. С детских лет, со школьной скамьи воспитывали у наших людей глубокое сочувствие к угнетенным народам, томящимся под колониальным игом империалистов. Все воины понимали, что, разгромив Квантунскую армию, мы не только обезопасим нашу границу, но и поможем народам Китая и Кореи освободиться от японских колонизаторов, беспощадно грабивших эти страны. Это классовое сочувствие поднимало настроение в войсках на активные наступательные действия.
Вся подготовка к войне с Японией проводилась скрытно, и это создавало для политработников особые трудности. Мы не могли использовать такие мощные средства пропаганды, как печать и радио, но, несмотря на это, партполитработа, направленная на активные боевые действия, велась успешно. Настроение в войсках было боевое. Можно было понять бойцов. Каждый из них по меньшей мере 7 лет стоял против японской армии и ждал со дня на день, что союзник гитлеровской Германии вот-вот выступит. У всех были свежи в памяти бои у Хасана и Халхин-Гола. Несмотря на существование пакта о нейтралитете, японская военщина беспрестанно предпринимала различные агрессивные акты, на дальневосточной границе не прекращались провокации. Всем было известно, что на протяжении многих лет она всячески затрудняла советское судоходство, закрывала пролив Цугару (Сангарский), соединяющий кратчайшим путем наши порты с Тихим океаном. Нарушая общепризнанные нормы международного права, японское морское командование задерживало советские суда и даже по-пиратски топило их. В общем, для политработников материала, разоблачающего агрессивную сущность японского милитаризма, было больше чем достаточно.
Политотдел армии подготовил памятки, в которых рассказывалось, как надо действовать бойцам при прорыве укрепрайонов в горно-таежной местности, как вести борьбу со смертниками. Были выпущены брошюры, помогающие лучше изучить противника: «Вооруженные силы Японии и Маньчжурии», «Плацдарм японской военщины». Издали и краткие разговорники на японском и корейском языках,
В армии были созданы специальные группы из участников войны на советско-германском фронте, которые делились боевым опытом с дальневосточниками. Мне тоже не раз приходилось беседовать с красноармейцами и офицерами, еще не принимавшими участия в боях. Каких только вопросов не задавали! По ним можно было понять, как тщательно следили они за событиями, которые происходили на западе. Расспрашивали воины о мельчайших деталях боев под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии и Прибалтике. Во время этих бесед иногда раздавались голоса:
— С японскими милитаристами мы разделаемся побыстрее, чем на западе с гитлеровцами!
Таким настроениям мы давали настоящий отпор. Недооценка противника была очень опасна.
Поскольку директивой нам было предписано прорвать укрепрайоны противника, мы стали обсуждать, как лучше это сделать: то ли, пользуясь ночной темнотой, незаметно подобраться к укреплениям врага и внезапной атакой уничтожить их гарнизоны, то ли предварительно разрушить дзоты артиллерией. Разные были суждения по этому поводу как в штабе фронта, так и у нас. Одни доказывали, что нужно сначала разбить артиллерией и авиацией укрепрайоны и тем самым нарушить по отдельным направлениям систему огня противника. В какой-то степени эти товарищи были правы. Но для этого требовалось очень большое количество боеприпасов, время, а главное, все это было ненадежно: то ли разбил огневую точку, то ли нет.
Поэтому большинство склонялось к тому, чтобы без артподготовки, пользуясь полной темнотой приморских ночей, нагрянуть и уничтожить прислугу укрепрайонов. Артиллерию же, особенно крупнокалиберную, держать на прямой наводке, чтобы в любую минуту открыть огонь по тем или иным сопротивляющимся точкам. И это было правильное решение. Все огневые точки у японцев располагались в таких местах, где можно было использовать различные рода войск и современные формы борьбы. А сколько имелось у японцев ложных огневых точек! Надо было еще найти реальную огневую точку, как говорится, «раздеть ее», освободить снарядами от толщи земли, пробить бетон. Чем больше я думал, тем отчетливее понимал, что первый путь более надежен. Из кого же сформировать штурмовые отряды? Из полевых войск или из войск, ранее стоявших в приграничных районах? В конце концов было решено создать штурмовые отряды из последних: они лучше знали и японские укрепления, и их службу. В отряды вошли также пограничники и саперные подразделения. Каждый отряд, сформированный из 1000 человек, в основном коммунистов а комсомольцев, вооружили автоматами, гранатами, финками, ножницами для резания проволоки.