«Советское правительство считает, — говорилось в заявлении, — что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции».
В связи со всем вышеизложенным Советское правительство заявило, что с 9 августа Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией.
И на Тихом океане свой закончили поход…
В 22 часа 8 августа я с оперативной группой выехал на НП, который находился на сопке в километре-полутора от госграницы.
Прошло уже три месяца, как расстались мы с этими фронтовыми волнующими ночами, и вот снова надвигается такая ночь, только казалась она теперь еще более тревожной.
В 23.30 генерал Н. И. Боровягин доложил, что получено сообщение: передовые отряды вышли в исходное положение.
Услышав это, генерал Г. А. Макаров пропел тихонько:
— «…И на Тихом океане свой закончим мы поход…»
В это время в блиндаж зашел мой адъютант капитан Ситников.
— Товарищ генерал, накрапывает дождь, вроде гроза собирается.
— Этого еще не хватало!
Я сказал В. А. Пеньковскому:
— В августе в Приморье дожди не накрапывают, а идут ливни. Это очень опасно. Они размоют дороги и снесут мосты. Ручейки превратятся в хорошие реки с таким быстрым течением, что частям их не перейти! Надо немедленно отовсюду, где были ручейки и речушки, отвести войска на возвышенность.
В 24 часа 8 августа я приказал все штурмовые отряды в сопровождении проводников-пограничников вывести к границе, а саперам проделать проходы в проволочных заграждениях. Госграницу же без разрешения не переходить. Еще раз приказал соблюдать все меры маскировки.
А дождь все усиливается, уже и не дождь, а ливень!
По аппарату ВЧ слышу голос маршала К. А. Мерецкова. Условным цифровым знаком он передал, что в 00.10 9 августа разрешается перейти госграницу и приступить к выполнению задачи.
И опять минуты тревожного ожидания: вдруг противник обнаружит наших саперов, когда они начнут резать проволочные заграждения и снимать мины? Ведь у него пристреляна каждая точка, положит он тогда наши отряды…
Казалось, так я не волновался за всю войну с гитлеровцами. А тут, как на грех, страшно разболелась голова. Попросил у врача таблетку. Он измерил давление — 220 на 110!
— Товарищ командующий! Вам немедленно надо ложиться в госпиталь!
— Какой там госпиталь!
После таблетки вроде полегчало, но волнения не смог унять. Разные мысли лезли в голову. А вдруг неудача? Значит, внезапность будет потеряна, задача осложнится не только для армии, но и для всего 1-го Дальневосточного фронта. И в то же время была, была у меня уверенность. Я знал, что люди горят желанием поскорее разгромить врага, хорошо подготовились, поэтому будут действовать с крайней осторожностью и выполнят задачу…
Часы показывают 00.01… 00.05… 00.10! Отряды пошли!
Проходит десять минут, полчаса, пятьдесят минут, а на границе — тишина. На стороне противника ни ракеты, на выстрела, нигде не вспыхнет прожектор, только шум ливня, даже не шум, а гул… Никаких сообщений. И тут, как назло, звонок маршала К. А. Мерецкова:
— Как идут дела, Иван Михайлович? Наверно, уже к Дуннину подходите?
Что я мог ответить в такую тяжелую минуту? Лучше горькую, но правду.
— Вокруг, товарищ маршал, тишина, ни выстрела, ни ракеты…
— Может, твои отряды укрылись от ливня в стоге сена и НЗ доедают?
— Нет, отряды знают свою задачу, и я ручаюсь, товарищ маршал, что задание будет выполнено. В отрядах есть офицеры штаба армии. У них имеются рации и таблицы позывных. Им приказано разговоров без нужды не вести. Очевидно, такой нужды у них пока нет, поэтому и разговоров нет…
— Ну, смотри, Иван Михайлович!
Примерно к двум часам ночи начальник штаба армии генерал В. А. Пеньковский получил от штурмовых отрядов донесения и доложил мне:
— Все отряды к часу ночи перешли государственную границу и в данное время блокируют огневые точки противника, уничтожают или пленяют гарнизоны тех огневых точек, которые были захвачены врасплох. Вся наружная и подземная связь противника перерезана. Отряды продолжают выполнять задачу с огромным подъемом.
Я тут же доложил маршалу К. А. Мерецкову о действиях штурмовых отрядов армии. Он вздохнул:
— Ну и молодцы ребята! Объявите от моего имени и от имени Военного совета фронта благодарность отряду, а особо отличившихся немедленно представьте к правительственным наградам.