Закончив разговор с командующим, я приказал:
— Немедленно от дивизий первых эшелонов полевых войск выделить для подкрепления передовых отрядов по одному батальону.
Генералу Г. А. Макарову сказал:
— Держать артиллерию наготове. Скоро рассвет. Противник придет в себя и будет принимать контрмеры, подтягивать полевые войска, которые находятся в тылу укрепрайонов.
…А ливень продолжает греметь! Начальник инженерных войск армии генерал А. Н. Николаев доложил:
— Уровень воды в реках поднялся на два-три метра. Долины, пади заполнились водой.
Да, я знал, уже не ручейки, которые раньше можно было перейти вброд, а большие реки текут бурными потоками в сотню метров шириной и в несколько метров глубиной. Для преодоления их требуется большое количество переправочных средств. Знал я и то, что, если дождь прекратится через день-два, вода убавится, но дороги останутся изрядно подпорченными, а местами непроходимыми. Это может сильно затормозить продвижение главных сил 39-го стрелкового корпуса. Поэтому было решено первые эшелоны 40-й и 105-й стрелковых дивизий выдвинуть в направлении штурмовых отрядов, а начальнику инженерных войск генералу А. Н. Николаеву заняться срочно разминированием и ремонтом дорог.
Читатель, очевидно, с нетерпением ждет, когда я расскажу, так что же происходило в штурмовых отрядах? Вместе с начальником политотдела полковником А. Г. Громовым я поехал в штурмовой отряд 218-го отдельного батальона под командованием капитана Н. Я. Яковенко и 98-е отделение пулеметного батальона под командованием майора П. П. Константинова.
Я поблагодарил отряд за отличное выполнение боевой задачи, пожелал дальнейших успехов. После того как Н. Я. Яковенко подал команду «Вольно. Садись. Можно курить», завязалась у нас дружеская беседа. Я спросил красноармейцев:
— Ну как, товарищи, страшно было идти в незнакомый укрепрайон врага?
Бойцы переглянулись, немножко помолчали, а потом ответили:
— Страшновато, товарищ генерал, но надо же было показать самураям, на что способны дальневосточники…
— Правильно, товарищи, — ответил им я, — на войне каждый боец боится, только один пень не боится, как сказал Фурманов. Как же вам удалось снять часовых? У Чапаева, помните, часовые задремали. Неужели и у японцев спали?
— Да, видимо, один глаз прищурили, а другой не совсем зорко смотрел. Часовые завернулись в плащ-палатки и спрятались от ливня.
— А в казармах и артиллерийских двориках? И там ухо давили? — спросил А. Г. Громов.
— Спали! Хорошо хоть мы не погасили света, а то могли бы своих перестрелять, такая началась паника.
Да, я мысленно представил себе, что там у японских солдат творилось. Действительно, спишь крепким солдатским сном — и вдруг команда: «Руки вверх!» Солдат за свою службу привык к командам: «В ружье!», «Тревога!». А тут вдруг: «Руки вверх!» Да еще не командир или дежурный, а советские воины.
— Ну а дальше, дальше что? — допытывался я.
— Дальше кто-то из офицеров на японском языке скомандовал японским солдатам одеться и строиться в одну шеренгу в казармах. Затем мы группами стали отправлять их в плен. Офицеры от солдат конвоировались отдельно. Всего в плен мы взяли более двухсот человек, из них семь офицеров.
— Когда же вы начали переходить госграницу?
— В своей колючей проволоке, что в три кола, в двадцать четыре часа саперы приступили к проделыванию проходов из расчета два-три на роту. Закончили примерно через десять-пятнадцать минут и поползли к колючей проволоке противника. Она от нас в двухстах — трехстах метрах. А местами и ближе. Пока саперы проделывали проходы к японской колючей проволоке, мы очень опасались, что за гремят пустые консервные банки, которые навешаны на ней повсюду.
Я знал, что от малейшего прикосновения банки начинают греметь и этот звук слышен на расстоянии до двухсот метров. Но саперы отлично справились со своей задачей, не обнаружили себя.
— А тут, как назло, проливной дождь, — продолжал капитан Яковенко, — промокли до костей. Ночь и так темная-темная, а тут заросли кустарника, среди них кажется еще темнее. Чуть проползешь или пройдешь этот гаолян, кустарник, сделаешь шаг — с сопок летят камни. Верно, они вводили в заблуждение японских часовых. Где-то камень покатился от нашего неосторожного движения, японский часовой мог подумать, что это с горы от дождя.
Трудно даже было найти слова благодарности этим смельчакам! Я приказал срочно подготовить списки к представлению к правительственным наградам.
Затем приказал дать отряду сутки отдыха, но тут раздались голоса: