— Полковник, немедленно дайте одну легковую и две грузовые машины и лично отправьте меня в штаб войск третьей армии.
Въехали в город. Там я увидел несколько наших танков, которые стреляли в «белый свет». Я спросил танкистов:
— Вы что стреляете?
— А мы страх нагоняем!
Доехали до штаба. Меня проводили на второй этаж я указали кабинет командующего 3-й японской армией генерал-лейтенанта Мураками. Когда я открыл дверь и генерал Мураками увидел меня, он вскочил и с минуту испуганно смотрел на меня. Потом спросил по-русски:
— Кто вы и откуда?
— Я командующий 25-й армией. Прилетел на самолете.
Я сел, а генерал Мураками продолжал стоять: службу он знал.
Мне было известно, что генерал Мураками хорошо говорит по-русски, так как он несколько лет был военным атташе Японии в Москве.
Я сказал:
— Садитесь, господин генерал. Я хочу поговорить с вами.
После нескольких официальных вопросов я спросил генерала Мураками:
— Господин генерал, почему вы не нанесли по нашим войскам контрудара, когда мы прорвались через ваши укрепленные районы? По вашему полевому уставу вы должны были это сделать.
Долго японский командующий молчал, а потом сказал:
— До двенадцати часов девятого августа я не имел точных данных, где вы наступаете главными силами.
Я ему рассказал:
— Мы наступали из долины Падь Сенная по ущелью между сопками Командирской и Курок, что юго-западнее Дуннина, на Дуннин.
Генерал Мураками пожал плечами и сказал:
— Здесь у нас, господин генерал, и повозки никогда не ходили. Как же вы могли пройти там со своей техникой?
— Как видите, мы пользуемся тактикой Суворова: «Где коза пройдет, там и человек пройдет». Мы только еще добавили: «Где человек пройдет, там и техника пройдет». И, как видите, прошла…
— Да, господин генерал, немцы хорошо научили вас воевать.
— Кто уж кого лучше учил, не знаю, а победа осталась за нами…
Долго мы еще говорили, но у меня все больше и больше создавалось впечатление, что генерал Мураками сомневается в истинности моих слов. Он не верил, что мы прошли в том месте, какое я указал. Я развернул свою оперативную карту, и когда он воочию убедился в этом, то глубоко вздохнул.
— Да… войска ваши подготовлены хорошо.
Затем генерал Мураками спросил у меня:
— Что прикажете делать?
— Вы будете продолжать управлять своими войсками. С вами останется небольшая группа офицеров, и вы лично и ваши офицеры отвечаете за полный порядок при разоружении. Сдайте все по описи. И избави вас бог, если будут покушения на наших солдат или офицеров. Вы отвечаете головой, господин генерал.
Генерал Мураками обратился ко мне с просьбой:
— Прошу вас у части солдат, в особенности в Корее, оставить огнестрельное оружие, а холодное оружие — тесаки оставить всем солдатам и офицерам.
— Зачем это вам?
— Очень плохо относятся к нам корейцы, и могут быть несчастные случаи…
Сразу после разговора с генералом Мураками несколько офицеров штаба, которые приехали со мной, составили комиссию вместе с японцами, открыли сейф командующего 3-й японской армией генерала Мураками, законвертовали документы и вылетели к себе.
Надо отметить, что все вооружение, продовольствие, техника были сданы 3-й японской армией с исключительной аккуратностью: по описи. Не было и ни одного случая покушения на наших людей. Правда, несколько раз японцы пытались спрятать взрывчатку для своих диверсантов, но местные жители сообщали нам об этом, и мы изымали «клады».
Позже, в Пхеньяне, маршал Мерецков упрекнул меня:
— Как же ты неаккуратно так в Яньцзи влетел?
Я рассказал ему, как все было, и он снова пожурил меня:
— Хорошо, что все так кончилось, а могло обернуться хуже.
Конечно, он был прав, поступил я неосмотрительно. Тогда же маршал К. А. Мерецков спросил:
— Как тебя, Иван Михайлович, смертники не одолевали?
— Нет, потери от смертников в нашей армии были единичными, и то только потому, что нарушался приказ не ходить в одиночку. Были, правда, отдельные случаи, когда смертники обвязывались минами, прятались у дорог в укрытиях или кустарнике, поджидая нашу технику. Но мы основательно прочесывали кустарник, прежде чем пустить машины, танки или артиллерию…
— Это тебе, наверно, повезло. А вот у генерала Крылова был такой случай: пятнадцать смертников навесили на себя взрывчатку и, как муравьи, облепили бетонированные устои моста. Взрыв произошел, смертники все погибли, а мост остался цел.