По дороге я с сочувствием думал о том, что морякам, которые не учились рыть окопы, кидать противотанковые гранаты, поскольку на кораблях в том нет нужды, приходится особенно туго по сравнению с обученными пехотинцами. Сразу в штаб не поехал, а остановился на левом фланге в 1-м батальоне, которым командовал старший лейтенант М. А. Токарев. Я представился комбату. Он доложил обстановку и по моей просьбе свое решение на оборону. В принципе оно было правильным, но потом из разговора мне стало понятно, что командир батальона не совсем ясно представляет себе, где у него в обороне особо танкоопасные места, какие он примет меры, если противник прорвет оборону в том или ином месте. Поэтому я спросил у Токарева, как подготовлен батальон к отражению танковой атаки и сумеет ли он вести с ними эффективную борьбу.
Токарев чистосердечно признался:
— При прохождении службы на флоте борьбе с танками нас не учили, но заверяю: моряки народ твердый, будут драться до последней капли крови, а задачу свою выполнят и перерезать дорогу Москва — Дмитров не позволят.
Я ответил ему:
— Это верно, но победа должна достигаться малой кровью. Людей необходимо беречь.
Попросил я Токарева отвести меня в траншею к морякам. Мне хотелось посмотреть, как организована система огня, как командиры рот, взводов знают свою задачу, какова боевая готовность в случае нападения авиации, артиллерии, танков.
Когда мы подошли ближе к позициям, сердце у меня, как говорится, облилось кровью.
Моряки были беззащитны от огня противника, поскольку не закопались в землю, а вырыли окопы в снегу! Что ж это за окоп из снега! Он не сохранит человека даже от пули. К тому же сами моряки в своих черных шинелях, как грачи, выделялись на снегу отчетливыми мишенями.
Несмотря на все это, настроение у моряков было отличное. Бодрые, подтянутые, они действительно были готовы драться до последней капли крови. Рослые, очень молодые, спаянные флотской дружбой, на восемьдесят процентов — коммунисты и комсомольцы.
Надо заметить, что артиллерийские расчеты, танковые экипажи более крепко спаяны солдатской дружбой, чем воюющие индивидуальным оружием стрелки. Это мое наблюдение пусть косвенно, но подтвердил как-то старик крестьянин в прифронтовой деревеньке. Я спросил его:
— Отец, проходили наши?
— Проходили артиллеристы лесом…
— Откуда вы знаете, что артиллеристы? Они что, пушки везли?
— Нет. Забежали ко мне с ведром: батя, положи картошки. Если б пехота, каждый попросил бы по три картошины, а те сразу ведро. Значит, артиллеристы, берут на весь расчет.
…До вечера оставался я в батальоне, показал и рассказал комбату, как надо рыть окопы, траншеи, как организовать противотанковую оборону. А вот с противовоздушной обороной дело было сложнее: для борьбы с авиацией приспособили пулеметы, других зенитных средств не было. Но на такое «зенитное прикрытие» надежды было мало. Так что одно спасение от фашистских стервятников — глубже зарыться в землю.
Показал я комбату, как бросать на меткость и дальность бутылки с горючей смесью и гранаты, рассказал, что сначала надо остановить танк гранатой, а потом уж поджечь его. Порекомендовал обучить этому двух-трех человек в каждом отделении, чтобы они потом учили остальных.
К вечеру заехал во 2-й батальон. Картина там была аналогичная. С довольно тяжелым настроением отправился в штаб бригады. Командир бригады, капитан второго ранга Борис Иванович Скорохватов, заявил мне напрямик:
— Не думали моряки воевать на земле, и не знаем, как это делается.
Начальником штаба бригады был майор Горбачев Зот Кузьмич, молодой командир с Урала. И хоть он имел общевойсковую подготовку, но на штабную работу только был назначен, поэтому опыта у него не было.
Я выслушал доклады командиров штаба с оценкой подготовки к обороне и понял: с такой обороной нельзя надеяться удержать противника, его танки. Не отработана была система взаимодействия подразделений внутри бригады, а также с соседями — 126-й дивизией 1-й ударной армии и 331-й дивизией 20-й армии. Плохо была организована система противотанкового огня, хотя возможности для этого были. Ведь бригада была усилена ротой танков в количестве пяти или шести штук, да сама имела два дивизиона артиллерии и две противотанковые батареи.